Прочитала запоем. После прочтения осталось ощущения, как от хорошого романа. Великолепный слог, закрученный сюжет. Надеюсь это не последняя история и ты дальше будешь радовать нас своим творчеством.
Меня с детства отличало умение оправдать практически любой свой поступок: как хороший, так и плохой. Помню, бабулечку не слишком восхищала эта моя особенность. А дедушка только посмеивался, видя, как я в очередной раз пытаюсь придумать убедительное оправдание тому, что стащила со стола печенье до обеда. «Никогда не оправдывай подлость, - говорил дедушка, - ни в себе, ни в окружающих». Так я и поступала, тщательно взвешивая слова и поступки - свои и окружающих. И, стремясь видеть вокруг себя только хорошее и доброе, старалась находить оправдание людским порокам, слабостям и действиям. Я не мирилась с ними, но оправдывала. А, проснувшись сегодня почти в три часа дня и прокручивая в голове события вчерашнего вечера, я никак не могла найти оправдание поступку Луи. Свою слабость я списала на то, что просто безумно соскучилась по Андре, поэтому и позволила его брату поцеловать себя. Они же так похожи друг на друга, они близнецы, все равно, что один человек! А вот почему Луи сделал то, что сделал – никак не укладывалось в моей голове. С трудом поднявшись с постели и пребывая в отвратительном настроении, я побрела на кухню – ужасно хотелось пить. Я достала из холодильника бутылку местной, кристально-чистой горной воды и, сев за кухонный стол, стала пить прямо из бутылки. «Черт с ними, с манерами, - мрачно думала я, - обойдусь без стакана. И умываться тоже не пойду. И вообще из дома не выйду!» Мой взгляд лениво блуждал по комнате, ни на чем особо не задерживаясь, как вдруг я увидела коробочку от диска со вчерашним фильмом, лежащую на журнальном столике. Душная волна злобы поднялась откуда-то из глубины моего сердца, в глазах потемнело, я вскочила на ноги и, схватив несчастный диск, попыталась разломить его на кусочки. И сразу же поняла, что совсем обессилела. Грустно рассмеявшись и аккуратно убрав диск в коробку, я подумала, что ничего не стану говорить Андре о вчерашнем происшествии. Диск я отослала Луи по почте. На следующий день, преувеличенно бодрая и веселая внешне, я отправилась сдавать экзамен. На душе скребли кошки, живот сводило судорогой от страха, руки тряслись, а ноги отказывались сгибаться в коленях. С трудом удерживая на лице улыбку, я вползла в аудиторию, обозрела длинный стол, за которым устроились несколько моих преподавателей и еще парочка неизвестных мне людей, покосилась на бледных однокурсников, лихорадочно рассовывающих шпаргалки по карманам и отворотам манжет… И внезапно успокоилась. Что со мной? Да я лучшая! Всегда была лучше всех! Что мне этот экзамен? Ха, смотрите, несчастные, как нужно уметь! Получив на руки билет, чистый лист с росписями членов экзаменационной комиссии и ручку, я мысленно вознесла Луи благодарность и скоренько написала ответы на вопросы билета. Подняла руку, показывая, что готова ответить, вышла из-за стола. Без единой запинки ответив на вопросы по билету, а также на пару особо каверзных от незнакомых преподавателей, получив лестный отзыв и предложение приступать ко второй, музыкальной, части по сдаче экзамена, я подошла к гитаре, стоящей на подставке среди остальных инструментов. - Профессор Уилсон, - обернулась я к моему учителю и наставнику, - я не приготовила ту маленькую симфонию, которую Вы мне посоветовали. – Поймав слегка озадаченный взгляд профессора и отметив краем уха, что по аудитории пронесся испуганный шепот, я продолжила: - Но хочу исполнить Вам пока еще неизвестное произведение. Ведь я уже получила «отлично» за устный ответ? - Да, но основная часть экзамена – это проверка Вашего умения играть, а не разговаривать, - недовольно протянула одна из дам-профессорш, сидевшая в комиссии. - Я умею играть! – с вызовом ответила я и взяла первый аккорд той самой мелодии, которая родилась одним прохладным вечером под влиянием вполне определенных чувств к вполне определенному человеку. Я играла, думая об Андре; о найденной и так скоро потерянной дружбе; об одиночестве и тоске, которая снедала меня много недель; о сильной симпатии, почти влюбленности, рожденной в моем сердце и грубо растоптанной так скоро!.. Я играла, закрыв глаза, и чувствуя, как горячие капли одна за другой скатываются по моим щекам… Я играла и отчетливо понимала, что взрослею, и что это, оказывается, больно. Когда последний звук растаял в воздухе, я открыла глаза и отерла ладонью слезы. В аудитории стояла звенящая тишина. Дама-профессорша спрятала лицо в тонкий кружевной платочек, плечи ее вздрагивали. Мужчины, отводя глаза, нервно покашливали, пытаясь скрыть подступающие слезы. Мой старенький профессор протянул мне уже подписанный диплом и хрипло произнес: - Идите, дитя мое, вы умеете играть… Я, спотыкаясь и нервно оглядываясь на замерших за своими столами однокурсников, сошла со сцены и приняла из дрожащей старческой руки свой диплом. - Спасибо… Я пойду? Профессор махнул рукой в сторону двери и шумно, и как-то очень трогательно, высморкался в огромный лоскут ткани, долженствующий, видимо, изображать его носовой платок. В полнейшей тишине я вышла из аудитории. А в холле меня ждал Андре. Он выглядел слегка уставшим, заметно обросшим, но одет был торжественно: черный костюм, белая рубашка, галстук-бабочка. - Что ты здесь делаешь? – настороженно поинтересовалась я. Если мои подозрения верны, то он пришел сказать мне, что между нами все кончено, и кидаться радостно на шею этому человеку было бы с моей стороны глупо. - Иди ко мне, - улыбнулся Андре, протягивая ко мне руки и заключая в объятья. – Я так соскучился! Ты ведь не сердишься, что я не звонил? - Не сержусь, - прошептала я, пряча лицо на его груди и вдыхая такой родной запах его кожи, - не сержусь, но если ты мне сейчас же не объяснишь, что все это значит, я тебя поколочу! - Пойдем отсюда! Я хочу показать тебе кое-что, пойдем, пойдем! – и Андре, крепко сжав мою ладонь, потянул меня к выходу. - Куда мы едем? – спросила я, когда мой любимый, со всеми возможными предосторожностями усадив меня в салон, устраивался за рулем моего автомобильчика. - Отмечать твою победу! - Откуда ты знаешь, что я победила? - По тем звукам, которые доносились из аудитории и твоему бледному личику, а еще по тому, что у тебя в руках! Ты позволишь? – с этими словами Андре аккуратно вытянул диплом из моих вспотевших ладоней. – Ну, так я и думал! «Отлично»! Хотя и этого явно недостаточно, чтобы оценить твои способности и возможности! Вот это, - потряс он моим дипломом, - мы и поедем сейчас отмечать. - Если не возражаешь, я бы хотела заехать домой, чтобы переодеться. - Как будет угодно моей красавице! Андре привез меня домой и, пока я спешно переодевалась и подкрашивала губы, ждал в машине. А затем привез меня в совершенно потрясающее место: небольшую площадь с великолепным фонтаном, уютными маленькими кафе и магазинчиками – недалеко от Королевской Резиденции. От пережитых волнений есть мне совершенно не хотелось, но Андре заказал нам большущую порцию мороженого, которую мы разделили пополам и съели. Когда моя ложечка со звоном наткнулась на ложку Андре в креманке, он, сказав, что уже наелся, галантно пододвинул оставшееся мороженое мне. А я вдруг подумала, что Луи сейчас устроил бы шутливую баталию на ложечках – как на шпагах… Черт возьми, что со мной?! Зачем я вообще думаю об этом? И, чтобы отвлечься, я негодующе уставилась на Андре: - Теперь, когда ты задобрил меня похвалами и мороженым, не соизволишь ли объяснить, почему ты месяц мне не звонил?! - Дорогая, – сделал испуганное лицо Андре, а глаза его откровенно смеялись, - только не сердись! Согласен, в это трудно поверить, и это достаточно банально звучит, но я потерял телефон! - Ты был один в пустыне? – довольно грубо спросила я. - Ну, нет конечно… Понимаешь, Трина, радость моя, я приобрел себе новый аппарат сразу же, и к нему карточку. И, разумеется, я мог попросить у кого-то из актеров или музыкантов телефон, чтобы позвонить тебе… Но… Нет, ты в это не поверишь, а если и поверишь – рассердишься или обидишься на меня… - Что такое? - Я, наверное, кажусь тебе глупцом… В общем… - Да что такое?! Говори! - В общем, я не помню наизусть номер твоего телефона, - тихо произнес Андре и с жалкой улыбочкой посмотрел на меня, словно ожидая, что я вот тот час же встану и уйду. Я облегченно вздохнула и возвела к небу глаза: - О, боги, какая ерунда! А я-то уж не знала, что и думать! Таких ужасов себе напредставляла – даже рассказывать тебе не хочу, просто стыдно. А то, что ты не помнишь мой номер… Я, между прочим, твой тоже никак запомнить не могу! – соврала я, дабы успокоить своего кавалера. Не говорить же ему, что мы, женщины, так странно устроены, что запоминаем с первого раза не только номера телефонов своих любимых. Только женщина способна даже в глубокой старости и маразме назвать число, месяц, год и даже время суток, например, первого свидания. Или с точностью до дня сказать, сколько времени встречалась с тем или иным поклонником. Не говоря уже о таких «мелочах», как с легкостью запомнить день рождения любимого (и помнить всю жизнь, даже если вы сто лет назад расстались), его адрес, номер телефона и размер ноги. Мужчинам это не дано, увы! – Так ты что же, - осененная догадкой, я наклонилась к Андре, - специально приехал сегодня, чтобы… - У меня выдался единственный свободный день, - мягко прервал меня мой любимый, сжимая в своих ладонях мои пальцы и целуя их, - я приехал так быстро, как только смог. Помня о том, что у тебя сегодня важный и ответственный экзамен… Разве я мог пропустить такое? И потом – я безумно соскучился! Целый месяц не видеть тебя: твоего милого личика, твоих прекрасных глаз. Не слышать твоего голоса, не иметь возможности прикоснуться к тебе… Мои силы были на исходе! Я не мог не приехать! - Это так мило с твоей стороны, так трогательно, - прошептала я, обнимая Андре и чувствуя, как в глазах закипают слезы, - я так люблю тебя… - А я – тебя… «Он любит ее, любит ее!» - радостно верещал во мне тоненький голосок. «Хм, любопытно, а почему он не позвонил своему брату и не попросил его все тебе объяснить?» – возражал ему кто-то разумный. А и правда – почему?..
с вызовом ответила я и взяла первый аккорд той самой мелодии, которая родилась одним прохладным вечером под влиянием вполне определенных чувств к вполне определенному человеку. Я играла, думая об Андре; о найденной и так скоро потерянной дружбе; об одиночестве и тоске, которая снедала меня много недель; о сильной симпатии, почти влюбленности, рожденной в моем сердце и грубо растоптанной так скоро!.. Я играла, закрыв глаза, и чувствуя, как горячие капли одна за другой скатываются по моим щекам… Я играла и отчетливо понимала, что взрослею, и что это, оказывается, больно. Когда последний звук растаял в воздухе, я открыла глаза и отерла ладонью слезы. В аудитории стояла звенящая тишина. Дама-профессорша спрятала лицо в тонкий кружевной платочек, плечи ее вздрагивали. Мужчины, отводя глаза, нервно покашливали, пытаясь скрыть подступающие слезы
красиво:ak:
Quote (salacheva)
- Это так мило с твоей стороны, так трогательно, - прошептала я, обнимая Андре и чувствуя, как в глазах закипают слезы, - я так люблю тебя… - А я – тебя…
неужели нет?! ааа я так жду продолжения)) salacheva, Вы талант!!! хочу коллекцию вот таких вот сердечек ^^
Подкрался- таки незаметно! Коварный Только кажется мне ох, как не прост этот вдохновитель чудесных мелодий души Только время не теряет времени... Мои дома и симы для Sims 3 Мой сериал "Верни меня"
ты про Луи или его братца? Андре тебе, кажется, не очень-то и нравится
Коварный - это я про Андре. Что-то удалось тебе в нем такое прописать, что он вызывает у меня весьма двоякое чувство. Как впрочем и его братец - "пострел, везде поспел"
А вообще у тебя здорово получается характерные особенности передавать что в описании персонажей и их поведения, что в сюжетных зарисовках. Даже скрины из игры смотрятся как стилизованные кадры из кино.
О тех месяцах, что я провела в отсутствие Андре, рассказывать почти и нечего. Отвыкшая от обилия свободного времени, я просто не знала, куда себя деть и чем заниматься. Радовало только то, что Андре теперь был аккуратен, телефон больше не терял и звонил мне почти каждый день. Учеба закончилась, я вышла на работу, потянулись однообразные дни, недели, месяцы… У меня начала было завязываться дружба с моей соседкой – журналисткой по имени Ада, но она внезапно получила солидное предложение от зарубежного издательского дома и, абсолютно счастливая, в несколько дней оформила переезд из страны. С семейными парами я на сближение не шла сама, хотя и получила от своих соседей Минди и Барри приглашение на тихий семейный ужин. Нет, я пришла к ним в гости и отсидела несколько часов за столом среди таких же, как чета Динжер, семейных пар. Но, сами понимаете, вокруг каких тем крутились все разговоры в этой компании: покупка новой мебели, автомобиля, дома; детские шалости и болезни; отношения с родителями супругов. Мне все это было неведомо и, честно говоря, не очень-то и интересно. В конце вечера я поблагодарила Минди за любезное приглашение, но, получив вскоре подобное от Мэдисонов (еще одних моих соседей – семейной пары с ребенком), отказалась, сославшись на занятость. С Луи я с того памятного для меня дня больше не виделась. А в конце марта приехал Андре. После утомительного гастрольного тура он взял отпуск, и почти все свое время проводил со мной. Разве что ночевать уходил к себе домой: на такой отчаянный шаг, как оставить у себя на ночь мужчину – пусть и горячо любимого – я решиться пока не могла. Кроме того, меня смущала неопределенность моего положения. В моих любимых романах и фильмах после признания в любви обычно следовало предложение руки и сердца. И я считала это естественным ходом событий. Если два человека любят друг друга и жаждут обладать друг другом, то свадьба – это единственный приемлемый вариант развития событий. Предложение, свадьба, брачная ночь… Дальше я старалась не думать: если между двумя людьми есть сильные и взаимные чувства, то все как-то само собой должно произойти. Еще меня беспокоил тот факт, что слова о любви первая произнесла все-таки я, а не Андре, и это как-то неправильно… Ждала ли я предложения? Да. Я жила в предвкушении того дня и часа, когда Андре сделает мне предложение. Я фантазировала. Представляла в мельчайших подробностях эту сцену. Витала в облаках. Что поделать – так я устроена! Для меня существовал определенный прядок вещей, который, как я считала, не имел права нарушаться. И, разумеется, мои ожидания оправдались. В начале весны и в конце осени бабулечка обычно устраивала грандиозную генеральную уборку. Перебирались вещи, перетряхивались шкафы и сундуки, разбирались кипы газет и журналов… Весь дом – начиная от каминной трубы и заканчивая подвалом – подвергался мытью, чистке, стиранию пыли, побелке и покраске. На весеннюю и осеннюю уборку тратилось около недели, зато все лето и зиму дом сверкал. В этот раз осенняя уборка прошла мимо меня, так как у меня тотально отсутствовало время на данное грандиозное мероприятие. Сейчас же, весной, свободного времени было в избытке, и я объявила Андре, что с завтрашнего дня приступаю к приведению бабушкиного старого дома в порядок. Как я и рассчитывала, мой любимый предложил мне свою помощь, что было очень кстати: одна бы я не справилась. - Тем более что совсем уже скоро у тебя день рождения, - подмигнул мне Андре, отправляясь к себе за различными инструментами, а также садовой лестницей. – Надеюсь, ты пригласишь меня на празднование? Или хотя бы оставишь небольшой кусочек именинного пирога? Честно говоря, устраивать вечеринку по поводу своего двадцатилетия я не собиралась… Хотя и люблю получать подарки. Да и кого приглашать? Кроме любимого Андре в этом городе у меня никого нет, а в моем родном Симриверз я давно стала чужой… И, дабы прогнать сии грустные мысли из головы, я решительно набросилась с тряпкой на паутину в углах комнаты. Вернулся Андре и рьяно принялся за спиливание сухих веток в саду и подрезание разросшихся до неприличия розовых кустов. Мы весело переговаривались, наводя порядок в разных комнатах, брызгались водой и устроили шутливое побоище: Андре оборонялся при помощи старого дырявого таза (на помойку его!), а я наступала, вооружившись щеткой на длинной ручке. Так, со смехом, шутками, «драками» и завершающими их поцелуями, мы провозились в доме до позднего вечера. Андре приготовил нам кофе и подогрел в микроволновке пару хот-догов для меня и сэндвич себе; мы расположились за обеденным столом и с аппетитом принялись успокаивать бунтующие от голода желудки. - Послушай, дорогая, - произнес Андре, тщательно прожевав последний кусочек сэндвича и с вожделением посмотрев на мой хот-дог, - уже довольно поздно, но нам с тобой остался, как говорят, «последний рывок». Детская! Туда мы еще даже и не заглядывали. Есть какие-то идеи относительно этой комнаты? - Есть, - ответила я и почувствовала, что краснею: Андре так посмотрел на меня при слове «детская», что я даже на секунду задохнулась и представила... О, боги, то, что я себе представила, уважающей себя девушке озвучивать неприлично. – Идея такая: разбираем сундук с игрушками. То, что еще прилично выглядит, я собиралась отнести в приют. - Милая, ты – совершенство! – воскликнул Андре и сжал мои ладони в своих. – Такая добрая, чуткая, бескорыстная… Я люблю тебя! - Милый, я тоже люблю тебя! Так люблю, что… Но я скажу тебе это позже, хорошо? – улыбнулась я и встала из-за стола. – А пока – ты ведь не откажешь мне в помощи? И мы направились в странно пустую детскую, так поразившую меня в первый день моего приезда. Этот одинокий мобиль на потолке, обшарпанный сундучок, замусоленные мягкие игрушки… Голые окна, не прикрытые даже легким тюлем… Брр! За почти годовое проживание в старом бабушкином доме я ни разу не заходила в детскую, представляю, сколько там сейчас пыли… Однако, глаза боятся, а руки делают. Мы сложили в пакет для химчистки мягкие игрушки, протерли оконные стекла, смахнули пыль и паутину с потолка. Андре отправился собирать разбросанные по дому инструменты, а заодно отнести пакет с игрушками в мою машину – дабы завтра утром я съездила в Центр Бытового Сервиса и отдала их в чистку. Я осталась сидеть возле старого сундучка, окованного потемневшими от старости латунными «уголками» и складывать во второй мешок пригодные, на мой взыскательный вкус, к употреблению игрушки, чтобы на днях отвезти их в приют для сирот. Сундучок, несмотря на его небольшие габариты, оказался каким-то совершенно бездонным, потому что мешок возле моих ног стремительно увеличивался в размерах, а игрушки все не кончались. Или просто были так прихотливо сложены, что занимали минимум места? «Явно бабушкина работа, - грустно подумала я, - у меня вещи постоянно вываливаются с полок и с трудом складываются в чемоданы, как бы я ни старалась сложить их аккуратно. Видимо, с этой особенность нужно родиться!» Наконец, показалось слегка потрескавшееся дно сундучка, я удовлетворенно вздохнула, ухватила увесистый мешок за горловину и, резко вскочив на ноги, рывком подняла его с пола… «Видимо, зацепился за гвоздики, крепящие «уголки» к сундучку», - пришла в голову здравая мысль, когда я, несколькими мгновениями позже выбиралась из-под крышки сундука, здорово треснувшей меня по затылку. Я, когда изображала из себя физически развитого силача, довольно резво дернула мешок вверх. Он, как оказалось, зацепился за один из гвоздиков сундука и я, неведомым образом поскользнувшись, шлепнулась на пол: руками проломив отчего-то хрупкое дно злосчастного хранилища игрушек и получив захлопнувшейся крышкой по голове. Постанывая и потирая глупую свою голову, я удивленно рассматривала проломленное дно сундука. В щель виднелся вовсе не пол, а обрывок… или нет, кусочек ткани! Любопытно, что это там? - Трина! С тобой все в порядке?! – взволнованно прокричал Андре, помогая мне подняться с пола. – Ты упала?! Ударилась? Принести лед? Что ты молчишь? - Погоди, Андре, не кричи! Со мной все в порядке! Лучше посмотри, что это там такое? – и я ткнула рукой в сторону сундука. Андре присел перед гадким предметом и заглянул внутрь. - Ты мне не поверишь, но у этого сундука имеется второе дно! И там, определенно, что-то есть! Ну-ка… С этими словами Андре сильным ударом проломил тонкое треснувшее дно и аккуратно вытащил из сундука кусочек материи. Даже не материи, а небольшого вышитого гобелена: яблоня, усыпанная плодами; золотистая трава; и надпись по верхнему краю. - Трина, что здесь написано? – недоуменно спросил Андре, протягивая мне гобелен. - Не знаю, - внимательно вглядываясь в надпись, произнесла я. – Но я попытаюсь отыскать в библиотеке словарь, который мне поможет прочесть и перевести это на симлиш. Знаешь что, дорогой, отнеси-ка ты это чудовище, - показала я на хитрый сундучок, - куда-нибудь подальше… Свои секреты он нам уже выдал, а сломанные предметы бабулечка в доме хранить запрещала…
ну как можно написать так красиво ????аа как мне нравится,супер пупер мега!!!(все что я знаю) 
