Я-Счастливая, StrayCat, рад приветствовать постоянных читателей!
ЦитатаЯ-Счастливая ()
Неужели она не заработала денег на новую одежду, так и показывает всем трусы. Ищет новые приключения на одно место?
Ну, я же уже рассказывал, с кого списывал Свету. Женщина, ставшая её прототипом, несколько лет подряд носила одно и то же платье. Я не шучу.
ЦитатаЯ-Счастливая ()
Мы же не знаем всего. Может, он искал, писал, а мать палки в колеса вставляла, письма выкидывала. Она могла вообще бывшему мужу соврать, что Света умерла.... с неё станется: женщина с низкими моральными ценностями.
Ну вот, всю интригу сломала)))
ЦитатаStrayCat ()
конечно же, я думала и о письмах, и обо всём остальном. Но заказные, вроде, не отменили? И не дожидаться появления у Светы паспорта, чтобы именно она получила такое письмо, нет, отправить можно было и раньше - на имя знакомого, друга, кого угодно, чтобы он ей его передал! А телефонные переговоры? В конце концов, к ним могла приехать Наталья Николаевна, просто поинтересоваться судьбой дочери любимого человека, раз уж он там... где-то в подвале у Джона Крамера, видимо, выбраться не может! >.<О том, что отцу могли сказать, что Света умерла - ты серьёзно думаешь, что он не приехал бы? Хоть раз, "на могилу"? Не верю. В общем, тут у меня тоже очень жёсткая позиция, жизнь научила - кто хочет, тот найдёт. И даст о себе знать любым способом.
Я обещаю, всё разъяснится. Обязательно. Да и осталось-то совсем немного. Та-даммм! Начинаем предпоследнюю серию!
Напоминаю: рейтинг сериала 18+
Наутро Светлана зашла к Соколовым. На её счастье, Марина была дома. — Марин, просьба одна, — сказала Светлана. — Не одолжишь мне из одежды что-нибудь? А то мне к врачу идти, а надеть нечего... — Конечно, — ответила Марина, — бери что хочешь. Чо раньше-то молчала? — Да неудобно! Что я — побирушка, что ли? Или попрошайка? — Не умеешь ты, Света, помощь принимать, — вздохнула Марина. — Когда мы Лере велик подарили, как ты на нас посмотрела — не помнишь? Ну да ладно, дело прошлое. Открывай шкаф и бери что хочешь.
Светлана сняла платье, и Марина так и ахнула: — Господи, Светка, на тебе же можно строение скелета изучать — все рёбра наружу! В самом деле, к доктору тебе надо. Ты сколько сбросила? — Килограмм пять, не то шесть, — соврала Светлана. На самом деле она потеряла уже четырнадцать килограмм. Но об этом она скажет только врачу. — Ой, много, — покачала головой Марина. — Ты к кому записалась? — Немецкая какая-то фамилия, — ответила Светлана, — вроде Франкенштейн... нет, Фингельштейн. Да может, ничего страшного и нету — просто я забыла, когда сама нормально ела последний раз. Зато Лера всегда нормально питается.
— Вот и все мы так, — с жалостью вздохнула Марина. — Сами не доедим, сами не досыпаем — лишь бы детей нормально накормить. — Тебе повезло, что Игорь от тебя не ушёл, — ответила Светлана. — Да, повезло, — согласилась Марина. — А хочешь, тебя тоже познакомлю? Есть у нас в отделе мужик хороший — правда, в годах уже... — Спасибо, Марин, не надо, — Светлана заставила себя улыбнуться, — нам с Лерой и вдвоём неплохо. — В общем, иди к врачу спокойно, — сказала Марина. — Шмотки выбрала? Вот и молодец. А Лерочку я сама в садик отведу сегодня.
* * *
Поликлиника и больница располагались в одном здании. Раньше, говорили, было два корпуса, но потом один закрыли якобы на ремонт — и ремонтировали вот уже несколько лет. Блуждая по коридорам в поисках нужного кабинета, Светлана то и дело натыкалась на людей. То ей навстречу попалась бабуля с палочкой, которая еле двигалась...
...то медсестра, толкающая перед собой тележку с монитором.
А потом она увидела и вовсе страшную картину. У лифта стояла каталка, на которой лежал человек, полностью накрытый простынёй. Простыня была короткая, и виднелись только ноги. У каталки плакала девушка с немыслимой причёской, а рыжеволосая врачиха её увещевала: — Ну что теперь плакать? Я вам говорила — такие операции только в Мюнхене делают, а у нас такого специалиста нет... Санитар, немного похожий на Фёдора Бондарчука, невозмутимо стоял рядом, ожидая, когда его пропустят к лифту. — Простите, — сказала Светлана, — а где здесь пятнадцатый кабинет? — Это не здесь, — не оборачиваясь, бросила врачиха, — это в другом крыле. — Не туда вас занесло, — добавил санитар. Светлана поблагодарила и пошла прочь. Увиденное никак не прибавило ей настроения.
* * *
Доктор Фингельштейн, по существу, терапевтом не был. Он был онкологом. Но недавно терапевт ушёл на вольные хлеба, и Фингельштейну пришлось его заменять. Временно, конечно — но нет ничего более постоянного, чем временное. Глаза доктора, казалось, отражали всю многовековую мудрость и скорбь древнего народа. — Ну-с, голубушка, таки садитесь, — сказал он. — На что жалуемся? Да вы садитесь — в ногах, как известно, правды нету.
Следующие несколько дней Светлане пришлось сдавать различные анализы. На работе ей позволили взять больничный, но при этом прямо сказали, что ждать её будут не больше недели. — Сейчас время — сама знаешь какое, — сказал директор магазина, — люди за любую работу хватаются. И если ты больше недели профилонишь — местечко уже будет занято. Но Светлане было не до того — её больше занимали другие проблемы. Что с ней? Почему врачи так старательно прощупывают ей правую сторону живота? Почему избегают смотреть на неё и в её присутствии переговариваются между собой только на латыни? Чем дальше, тем страшнее становилось Светлане. Когда ей делали рентген, Фингельштейн стоял рядом. Потом он долго рассматривал снимки, после чего сказал: — Таки пойдёмте, голубушка, ко мне.
— Ну-с, голубушка, — произнёс Фингельштейн, — таки я вам имею шо-то сказать. Дела ваши, уж не буду скрывать — печальные. У вас, милочка, карцинома печени. Четвёртая стадия. — А... а что это означает? — спросила Светлана. В медицинской терминологии она была не сильна, но по интонации доктора поняла, что хорошего ждать не приходится. — Это означает, голубушка, что у вас злокачественная опухоль в завершающей стадии, — вздохнул Фингельштейн, — мы, врачи, называем её терминальной. — Но почему так быстро?! Почему я раньше ничего не чувствовала?!! — На ранних стадиях этот вид опухоли развивается практически бессимптомно, — сказал Фингельштейн. — А то, что вы чувствовали — тошнота, быстрая утомляемость — это вы наверняка списывали на плохую пищу, на усталость и прочее. Я прав? Светлана подавленно молчала. — Можно, конечно, сделать операцию, — продолжал доктор. — И таки снова не буду скрывать — шансы исчезающе малы. Примерно два шанса из ста. Но если вы откажетесь от операции — у вас не будет и этих двух шансов. Вы проживёте не более месяца. — Я... мне надо подумать, — кое-как выговорила Светлана. — А тут нечего думать, — слегка раздражённо отозвался Фингельштейн. — Либо вы соглашаетесь на операцию — либо подписываете отказ. И тогда мы снимаем с себя всякую ответственность.
Слова доктора совершенно оглушили Светлану. Конечно, был огромный соблазн согласиться. Всё-таки два шанса из ста — лучше, чем ничего. Но она знала — лекарства придётся покупать самой. Медсёстрам и санитаркам надо будет делать подношения, не говоря уж о врачах. Уж она-то это знала — сама работала санитаркой... А на какие шиши? Где взять на всё это деньги? Идти на паперть? Или вообще на панель? И Светлана, собрав остатки воли, сказала: — Не надо операции.
* * *
Час спустя Светлана уже была дома. Никого не хотелось видеть. Марина, конечно, искренне её пожалеет. Но что толку в жалости, если Марина ничем не сможет помочь?
Вырвав из тетради несколько листов, Светлана принялась писать. Она написала письмо Жоре. Перечитав написанное — порвала. Снова принялась писать. Снова порвала. Нет, он о Лерочке не позаботится.
Так ничего и не написав, Светлана села к телевизору. Сегодня, в порядке исключения, телевизор работал почти нормально. Но смотреть было абсолютно нечего. По одному каналу — опять что-то мексиканское. Кто-то ревнует, кто-то страдает, и в итоге всё кончается хорошо. По другому каналу — дурацкое ток-шоу. Обсуждают какие-то надуманные проблемы — кто с кем должен спать, а кто с кем не должен. «Мне бы ваши заботы», — подумала Светлана. Она выключила телевизор и заставила себя встать. Пора было забирать Леру из садика.
В садике всё было как всегда. Дело шло к вечеру, и родители забирали детей. Светлана машинально здоровалась, отвечала на приветствия, но всё как бы шло мимо неё. Казалось совершенно нереальным.
В группе царило веселье. Малыши — те, за кем ешё не пришли родители — играли, бегали, а некоторые под руководством воспитательницы осваивали искусство танца. Под дурацкую песенку: «Танец маленьких утят — мы похожи на котят, мы похожи на котят»... Среди танцующих детей Светлана увидела и Леру. — Доча, — позвала Светлана.
Распрощавшись с воспитательницей, Светлана с Лерой вышли из садика и медленно пошли к дому. Идти быстро не было ни сил, ни желания. Голову Светланы неотступно сверлила одна мысль: Лера! Что теперь будет с Лерой? Господи, ведь времени совсем немного осталось... даже не сделать ничего...
От грустных размышлений Светлану оторвал дочкин голос: — Мама! Мам! — Что, Лерочка? — отозвалась Светлана. — Писить! — Ой, горюшко моё! А в садике никак нельзя было? — А я тогда не хотела, а вот теперь захотела! — А до дома не дотерпишь никак? — Никак! — Ну, иди за дерево. — А ты меня подержи! Светлана тяжело вздохнула: — Лерочка, солнышко, не могу я тебя сегодня подержать, сил совсем нету. Заболела я, понимаешь? Так что иди за дерево и там сама всё сделай, куколка моя, хорошо? Ты ведь вон какая большая девочка, сама всё умеешь?
Пока Лера, спрятавшись за сосной, делала своё маленькое, но очень важное дело, Светлана продолжала думать. Точнее, думать не хотелось — но мысли снова и снова возвращались. Словно самый пьяный гость, которого ну никак не выгнать с вечеринки — вечно он забывает то трость, то шляпу, то ещё что-нибудь. Кто позаботится о Лерочке? Даже вот в таких делах. Она же маленькая совсем, сама ещё много чего не умеет... А каково ей будет видеть, что мама медленно умирает? А умирать она будет мучительно — в этом Светлана не сомневалась. У неё уже начались боли — а вскоре они станут нестерпимыми. И последние дни своей жизни Светлана проведёт хуже, чем в аду. Потому что морфин ещё попробуй достань...
Невдалеке была железнодорожная станция. Прогрохотала электричка. И Светлане кое-что пришло в голову...
Додумать мысль до конца она не успела — подбежала Лерочка: — Мам, я всё! — Ах ты моя умничка, — Светлана обняла дочку, при этом незаметно поправив ей платьице. — Вот какая ты большая девочка, сама всё умеешь! Лерочка, я тебя очень, очень сильно люблю...
Оставив Леру на попечение Соколовых, Светлана сказала, что ей надо пройтись. Марина с радостью согласилась. А Светлана вернулась к станции. Она долго стояла на платформе, размышляя. Чудес не бывает. Этот мир — такое подлое место, в котором не бывает чудес. Людям, конечно, хочется верить, и они передают друг другу байки. Которые всегда начинаются одинаково: «Я знаю человека, с которым случилось настоящее чудо». Или, того круче: «Я знаю человека, который знал человека, который что-то слышал об одном парне — так вот, с братом того парня случилось настоящее чудо». Но никто никогда не сказал, что чудо случилось с ним самим. Светлана знала, что и ей никаких чудес ждать не приходится. Как сказал Маяковский: «Но нету чудес, и мечтать о них нечего». Не прилетят с небес никакие ангелы и прочие приятные существа, и не вырвут из её тела болезнь. Не удастся даже купить морфин. Ничего этого не будет... Так не лучше ли сделать всё быстро? Вдалеке послышался гудок и частый перестук — приближалась электричка. Светлана взглянула на часы. Ага, это та электричка, которая в их городе не останавливается. Конечно, проезжая через станцию, машинист сбрасывает скорость — но всё равно едет достаточно быстро. Остановить мгновенно её не удастся... Светлана перекрестилась. Прошептала (а может, просто подумала): «Лерочка, доченька! Солнышко, прости, если сможешь»... Из-за поворота налетела лобастая громада головного вагона электрички. И Светлана сделала последний шаг...
* * *
Ничего не подозревающая Лерочка в это время учила Валюшку танцевать. Песенка, под которую они танцевали в садике, понравилась обеим малышкам, и они вдохновенно распевали: — Танец маленьких утят — мы похожи на котят... — Что-то, Лера, твоя мама запропастилась, — озабоченно сказала Марина.
И в этот момент затрезвонил телефон. Марина вышла в прихожую и сняла трубку. — Скажите, здесь проживает Светлана Валерьевна Максимова? — спросил незнакомый мужчкой голос. — Здесь, — ответила Марина, — только её сейчас нет. А кто её спрашивает? Что передать? — А кем она вам приходится? — продолжал незнакомец. — Соседкой, — машинально ответила Марина, потом спохватилась: — Простите, а к чему эти вопросы? Вы кто вообще? — Это из милиции вас беспокоят, старший лейтенант Лисин, — в голосе зазвенел металл. — Час тому назад на вокзале молодая женщина попала под электропоезд. В сумочке погибшей обнаружены документы и медкарта на имя Максимовой Светланы Валерьевны. Скажите, у неё есть родственники? Марина честно попыталась припомнить. И не смогла. — Вроде нет, — неуверенно ответила она. — По крайней мере, Света никогда о них не говорила... Милиционер на другом конце провода говорил что-то о необходимости подъехать в милицию, подписать бумаги... Марина слушала его вполуха. До неё никак не могло дойти, что Светланы больше нет. Как же она могла угодить под поезд?! Или это было специально? Да нет, не может быть...
Наконец послышались гудки отбоя, и Марина повесила трубку. — Что случилось? — спросил подошедший Игорь. Едва шевеля помертвевшими губами, Марина выговорила: — Из милиции звонили. Света погибла. — Что?! — ахнул Игорь. — Под электричку попала. Господи, как же так... — А она... эээ... не специально ли? — спросил Игорь. — Не знаю, — ответила Марина. — Так подумаешь — наверное, не могла. Ну, трудно ей было, конечно, потруднее нашего — но она же в Лерочке души не чает... — А ты ничего такого не замечала? Ты ж с ней всё-таки достаточно общалась... Марина пожала плечами: — Да нет вроде. Правда, последние несколько дней Света по врачам бегала, а сегодня вообще вернулась какая-то не такая... — Ох, мать же ж твою перемать, — выдохнул Игорь, — что ж теперь с Леркой-то будет? Иваныч! — крикнул он. — Собирайся, поехали.
Подписание бумаг не заняло много времени. Потом милиционер отвёз Игоря с Иванычем в морг, коротко переговорил с кем-то и уехал. А Игорь и Иваныч остались объясняться. У дверей в секционную им преградил путь дюжий санитар, немного похожий на Фёдора Бондарчука. — Тело может быть предъявлено для опознания только родственникам, и выдано для захоронения им же, — сказал он. — Да нету у неё никаких родственников! — воскликнул Игорь. — Только соседи. То есть мы. — Ну пошли, — усмехнулся санитар. — Только предупреждаю — там опознавать особо нечего. И он провёл Игоря в секционную.
В секционной Игорь сразу шагнул к столам, на которых лежали тела. — Не туда, — сказал патологоанатом и сорвал простыню с третьего тела.
Увиденное повергло Игоря в ужас, он едва не упал. — Неплохо её разделало, правда? — усмехнулся патологоанатом. За эту усмешку Игорю отчаянно захотелось как следует врезать патологоанатому по морде. От всей души врезать. Так, чтоб опрокинулся на пол и врезался головой в один из своих же оцинкованных столов... Но он сдержался. Наверно, патологоанатом прав в том, что он такой циник. Всё-таки каждый день имеет дело со смертью. А в такой ситуации — либо становись циником, либо сходи с ума. — А где остальное? — спросил Игорь, стараясь говорить как можно спокойнее. — Тоже здесь, — ответил патологоанатом, — только вместо лица — каша полная. Когда будете хоронить — гроб не открывайте, вообще. — А когда похоронить можно будет? — спросил Игорь. — Ну, не знаю, — патологоанатом пожал плечами. — У нас сейчас клиентов — сами видите, уже их сложивать некуда. И все — криминал. «Не "сложивать", а складывать, грамотей ты хренов, — подумал Игорь, — тоже мне образованный»... — В общем, как минимум неделя пройдёт, — закончил патологоанатом. — Вы не волнуйтесь, мы её формалином обработаем. Нам это нюхать — тоже удовольствие маленькое.
Иваныч в это время томился в коридоре. Мысли старика были отнюдь не весёлыми. Он, старый пень — живёт и не чихнёт. А Светка, которой бы ещё жить да жить — уже не живёт. То ли случайно под электричку угодила, то ли сама прыгнула. Сейчас уж не узнать. Ну и вот где справедливость?! На этот вопрос Иваныч мог бы ответить в рифму. Но его покойная жена всю жизнь проработала гинекологом — и потому Иваныч знал, что там справедливости тоже нет.
Побледневший Игорь вышел из секционной. — Ну, как? — спросил Иваныч. — А, — Игорь махнул рукой, — зрелище не для слабонервных. Располосовало Светку, как... хрен знает что, короче. Похоронить только через неделю разрешат. Пока следствие пройдёт, пока вскрытие сделают...
— Простите, вы про Свету говорите? — раздался новый голос. — Вы её видели? Мужчины обернулись. Рядом с ними стоял незнакомец — пожилой, но ещё весьма крепкий. — Видел, — ответил Игорь, — но лучше б не видел... А вы, я извиняюсь, кто ей будете? Незнакомец помолчал, затем тихо сказал: — Я Валерий Дмитриевич Максимов. Светин отец.
Да я вообще стараюсь не писать комментарии к историям, чтобы не спойлерить, а то бывает у меня иногда, что в точку попадаю. Поэтому просто жду, что покажет автор
ЦитатаМистерХаммер ()
незнакомый мужчкой голос
Я сначала подумала, что это отец Светы.
ЦитатаМистерХаммер ()
— Я Валерий Дмитриевич Максимов. Светин отец.
... а, так он всё объявился. Очень вовремя! Как умерла, так быстро примчался.
ЦитатаМистерХаммер ()
Ну и вот где справедливость?! На этот вопрос Иваныч мог бы ответить в рифму. Но его покойная жена всю жизнь проработала гинекологом — и потому Иваныч знал, что там справедливости тоже нет.
Вот как закончу плакать над сериалом, так посмеюсь, хорошая шутка.
Дочь могла бы к дяде отправить, а то переживала - переживала, и соседям оставила.
Ну теперь-то, ясное дело, её дед родной заберёт. Или нет?
Если честно, была у меня мысль, что "или нет". Но потом я подумал - жалко стало Леру. Хватит с неё чернухи.
Итак, мы начинаем. Заключительная серия! И - небольшая загадка для зрителей. В этой серии зашифрован отрывок из песни Цоя. Ваша задача - его узнать)))
Приглашённые симы: Джон Зест в роли судьи.
На посёлок опустился вечер. Люди, утомлённые дневными трудами, уже насладились ужином. Сегодня им вдвойне повезло — была горячая вода. А значит — жить можно. И ничего, что последний раз зарплата была четыре... нет, пять месяцев назад. Ничего, что цены опять выросли. Зато картошка в этом году дала хороший урожай. И вишня. А ещё в кране есть горячая вода. И нехитрый ужин уже на столе. Можно пропустить рюмочку, поужинать. Выпить чаю. А потом сесть к телевизору. Ничего, жить можно.
Отставной полковник авиации Валерий Петрович Максимов смотрел новости. Дочь Ольга сидела рядом. Жена в кухне мыла посуду.
По телевизору передавали новости. Где-то упал в океан самолёт, и все пассажиры погибли. Где-то шла война. Где-то бушевала эпидемия. В Антарктиде полярную станцию снесло снежным бураном...
— Господи, да переключи ты на что-нибудь другое! — воскликнула Наталья Николаевна, входя в гостиную. — Погоди, мам, — ответила Ольга, — щас наши новости будут. Посёлок располагался в тридцати километрах от районного центра, который носил странное название Евск. Это был не слишком большой город, зато в нём была своя телестудия, чем все невероятно гордились.
Евские новости начались минут через десять. — Несчастный случай на железнодорожной станции города Евска, — начал диктор. Сегодня, около семнадцати часов, молодая женщина упала с платформы — как раз в тот момент, когда через станцию проходил электропоезд. Машинист включил экстренное торможение, но в силу инерции состав проехал ещё двести метров, прежде чем остановился. Потерпевшая погибла на месте.
На экране возникла фотография — молодое женское лицо. — По найденным в сумочке документам удалось установить личность погибшей, — продолжал диктор. — Погибшая оказалась Светланой Максимовой, жительницей города Евска...
— А я слышала сегодня, как про это языками чесали, — сказала Наталья Николаевна. — Жаль, такая молодая. Говорили, дочка у неё маленькая осталась... — Боже! — застонал Валерий Дмитриевич и уронил голову на руки. — Пап, ты чо? — удивилась Ольга.
Валерий Дмитриевич поднял голову и ответил сдавленным голосом: — Это моя дочь. От первого брака. Господи, Светик, Светлячок ты моя, что же это... да как же ты так...
Наталья Николаевна с Ольгой в удивлении посмотрели на него. — Потом, всё потом, — сказал Валерий Дмитриевич. Он вышел из комнаты и закурил. Он курил, а голова разрывалась от воспоминаний. Вот он возвращается из части — а Светланка ждёт его в подъезде. Двери лифта ещё только начали открываться, а Светик уже кричит: «Папа пришёл!» Вот они гуляют по парку. Светлячок сидит на его плечах, вдохновенно распевая детскую песенку... Вот они собираются праздновать Новый год. Валерий Дмитриевич даёт Свете в руки звезду и поднимает девочку на руках, чтобы она могла увенчать этой звездой макушку ёлки... А вот он идёт по улице. Светик бежит следом, обливаясь слезами. Но он не оборачивается. Он ещё не остыл после решающего разговора с Тамарой, уже бывшей женой («Господи, неужели и в самом деле бывшей?») — и может сорваться, накричать на ни в чём не повинную дочку... После этого Валерий Дмитриевич уже никогда не видел Свету.
***
Нельзя сказать, что его это не мучило. Ещё как мучило. Он писал письма, но ни на одно ответа не получил. И как назло, всё не выпадало случая съездить в столицу! Даже в отпуске то денег не хватало, то находилась масса действительно неотложных дел. Оля в детстве была слабенькой, часто болела. Все деньги уходили на лекарства. Но в конце концов какие-то далёкие боги услышали Валерия Дмитриевича, и волей случая он оказался в столице. И сразу же побежал туда, где когда-то жил. Но никто не открыл — никого не было дома. Бывшую жену Валерий Дмитриевич встретил только вечером, да и то случайно. — Ну здравствуй, Тома, — спокойно сказал он. Ничего уже Валерий Дмитриевич не испытывал к этой женщине — ни ненависти, ни любви. Только холодное равнодушие. — О, явился — не застрелился, — фыркнула Тамара Павловна. — Тебе что надо-то? — Вообще-то тебя ищу, — Валерий Дмитриевич приказал себе не заводиться. — Неужели назад решил приползти? — язвила Тамара Павловна. — Что — твоя шалава тебя выгнала?
— Том, ну зачем ты так? — Валерий Дмитриевич всё-таки рассердился. — Ната не шалава, и у нас всё хорошо. Я Свету увидеть хотел.
— Здрассте, ж*па Новый год! — Тамара Павловна язвительно расхохоталась. — Столько лет ни слуху ни духу, ни весточки какой маленькой — я теперь вдруг увидеть захотел? С чего это вдруг...
— Тома... — Я уж тридцать пять лет Тома! Ну что тебе опять от нас надо? — Как это ты говоришь — ни слуху ни духу?! Я ж каждую неделю тебе пишу! — А отправлять, видимо, забываешь? Я ни разу от тебя ничего не получила! Валерий Дмитриевич не знал, да и знать не мог, что все его письма дошли. Но Тамара Павловна, даже не вскрывая конверт, отправляла их в мусоропровод.
— И не смей больше здесь появляться, — добивала бывшего мужа Тамара Павловна. — Знай, я замуж вышла, за американца, и сегодня вечером мы с ним в Нью-Йорк уезжаем! Виза у нас уже есть, гражданство есть — всё, гуд-бай, дверь закрывай!
Как ни странно, Валерий Дмитриевич поверил. Многие женщины мечтали выйти замуж за иностранца. И многим из тех, кто мечтал, это удалось. Даже две девчонки из Евска сумели — одна вышла замуж за француза, другая за финна. Что уж говорить о столичной жительнице! Тем более Тамара — женщина видная... Не сказав больше ни слова, Тамара Павловна ушла. Можно было сколько угодно кричать ей вслед, сколько угодно ругаться — не поможет. Хватать её за руку — тем более не поможет. Он ведь всего-навсего бывший муж... Вздохнув, Валерий Дмитриевич развернулся и пошёл прочь. С тех пор он уже не пытался найти Свету. Какой смысл? Нет — смысл, может, и есть, только найдёшь ли? Куда писать и как? «В Америку Свете», как «на деревню дедушке»?
***
В этот вечер Валерию Дмитриевичу пришлось пережить немало тягостных минут. Сначала — страшные минуты в морге, потом — не менее тяжёлый разговор с милиционерами. Домой он вернулся только около полуночи. Жена и дочь не спали. — Ну, как? — спросила Наталья Николаевна. В этом вопросе смешалось всё: и забота о муже, и интерес. — А, — махнул рукой Валерий Дмитриевич, — страшно. Следствие где-то неделю идти будет, только потом разрешат похоронить. А у Светы дочка осталась, маленькая совсем. Лерочка. Три года ей. Пока у соседей... — А потом что? — полюбопытствовала Ольга. — В детдом, наверно? — Нет, — спокойно ответил Валерий Дмитриевич. — Я её заберу. Нравится вам это или нет — но заберу. Это внучка моя. — Господи, Валер, ну что ты такое говоришь?! — воскликнула Наталья Николаевна. — С чего это мы против должны быть? Что ж мы — одну малышку не прокормим?!
— Я тоже не против, — сказала Ольга, выходя из комнаты. — Блин, офигеть — племяшка у меня нарисовалась! И кстати, папа, не кури в квартире, раз тут мелкая жить будет.
...а потом боль пропала. Светлана оказалась на странно знакомой поляне, среди розовых скал и странных растений. Через секунду Светлана вспомнила. Она уже бывала здесь. В своих снах.
А ещё через секунду она увидела бабушку.
— Ну вот, Светик, ты и пришла, — сказала Василиса Игнатьевна, обнимая внучку.
А потом они вдруг оказались в тёмном небе, среди звёзд. — Куда мне? — спросила Светлана — Туда, ко мне, — ответила Василиса Игнатьевна.
Этот свет становился всё ярче. Но он не ослеплял, а радовал глаз и успокаивал. И звал Светлану к себе...
***
Кладбище озаряло послеполуденное солнце.
Валерий Дмитриевич оглядывал немногочисленных провожающих. Вот Светина соседка — кажется, Мариной её зовут. Рядом — Тамарин брат с женой, какая-то девушка — вроде их дочка. Уже взрослая дочка у них, однако. Да и Борис постарел...
На лицах Натальи Николаевны и Ольги было приличествующее случаю выражение, но на самом деле они вряд ли что-то чувствовали. И Валерий Дмитриевич их не осуждал. Они ведь совсем не знали Свету.
А знал ли он сам свою дочь? Поразмыслив, Валерий Дмитриевич решил: пожалуй, что и не знал. Он ведь оставил тогда трёхлетнюю малышку. А хоронил сейчас взрослую женщину. Вся Светина жизнь прошла мимо него. И от этого было больнее вдвойне.
Чуть в стороне могильщики перекуривали, болтали о чём-то своём, даже посмеивались. Опять-таки, Валерий Дмитриевич не осуждал и их. Для них это была просто работа.
Краем глаза Валерий Дмитриевич заметил какого-то грузина, стоящего в стороне и наблюдающего за происходящим.
Вот и всё. То, чем стала Света теперь, исчезло под слоем земли. Остался только холмик и простой деревянный крест. Да ещё венки. Валерий Дмитриевич никогда не понимал, зачем вся эта похоронная атрибутика. Тем, кто ушёл — уже всё равно. Не нужны им ни шикарные гробы, ни цветы, ни роскошные памятники. «Это надо больше нам, чем им, — думал Валерий Дмитриевич. — А им уже всё равно. И Свете. Светик, девочка моя, ну как же ты так? Ну почему я тогда поверил Тамаре? Почему не попытался увидеться с дочкой? Если бы я знал... если бы только знал! Светик, если ты оттуда слышишь меня — прости, если можешь».
А тем же вечером Валерий Дмитриевич обнаружил в почтовом ящике повестку в суд. С минуту он смотрел на эту бумагу, потом вспомнил. Ну конечно же, за эту неделю, прошедшую до Светиных похорон, он успел подать ходатайство об опеке над внучкой. И Наталья — вот молодец — умудрилась добиться, чтобы дело рассмотрели как можно быстрее. Всё-таки не зря она работает помощником судьи...
***
Рассмотрение дела было назначено на третий день после похорон. У дверей суда стояли два невозмутимых милиционера. Валерию Дмитриевичу некстати вспомнился анекдот о том, как Вовочка спросил отца, зачем милиционеры стоят у дверей суда — и получил ответ: «А чтоб враги не пролезли». Ответ Вовочку не удовлетворил, и мальчик задал следующий вопрос: «А откуда должны полезть враги — снаружи или изнутри?» «Боже, что за чушь в голову лезет! — одёрнул себя Валерий Дмитриевич. — Не о том надо думать!»
В здании суда он впервые увидел свою внучку. Лера была очень похожа на Свету, когда та была маленькой девочкой. Увязать ей волосы в два хвостика — и не отличишь. Лера плакала и повторяла: — К маме хочу! Дядя Игорь, я к маме хочу! — Мама сейчас прийти не может, — увещевал малышку кто-то — Валерий Дмитриевич не разобрал, кто именно. — Зато вот видишь дедушку в форме? Это твой дедушка, твой родной дедушка!
Валерий Дмитриевич оглянулся. Жена и дочка уже заняли места, Игорь вклинился между ними.
Вошёл судья, и все встали. Судья прошёл к своему столу, взглянул на Валерия Дмитриевича. Тот по такому случаю надел свою парадную форму со всеми орденами — и это произвело впечатление на судью. Как надеялся Валерий Дмитриевич — благоприятное
— Прошу садиться, — сказал судья. — Слушается дело по ходатайству Максимова Валерия Дмитриевича об установлении опеки над малолетней Максимовой Валерией Александровной. Дело будет рассматриваться судом в составе председательствующего — мирового судьи Зиновьева при секретаре Неждановой. Вам понятен состав суда? Отводов нет? Отводов не было, и судья провозгласил: — Судебное заседание объявляю открытым.
Впрочем, заседанием это можно было назвать лишь с самой большой натяжкой. Быстро прочитав все имеющиеся по делу документы — их было немного — судья встал и сказал: — Оглашается постановление.
Валерий Дмитриевич в волнении встал. Рядом с ним встала Лера. Интересно, какое решение примет судья?
— Евский городской суд в составе председательствующего Зиновьева при секреаре Неждановой постановил: ходатайство Максимова Валерия Дмитриевича об установлении опеки над малолетней Максимовой Валерией Александровной удовлетворить, — провозгласил судья.
Все облегчённо вздохнули.
— На этом судебное заседание объявляю закрытым, — сказал судья. И ушёл. Валерий Дмитриевич совершенно не понимал, зачем нужен весь этот цирк с судом. Неужели нельзя было просто отправить бумагу и получить решение? Ну да бог с ним. Главное — теперь детдом Лерочке не грозит. Валерий Дмитриевич взял малышку на руки и сказал: — Ну вот, Лерочка, теперь ты со мной. Ты знаешь, кто я? — А ты правда мой дедушка? — спросила Лера. — Правда, — подтвердил Валерий Дмитриевич. Теперь ты будешь жить со мной, бабушкой Натой и тётей Олей. — А мама? К этому вопросу Валерий Дмитриевич был готов. Но к полному надежды взгляду девочки — нет. Он непроизвольно отвёл глаза и ответил: — Мама пока прийти не может. А мы с тобой будем вместе. — Всегда? — вдруг спросила Лера. — Да, — твёрдо ответил Валерий Дмитриевич. — Теперь уже навсегда.
Как много появилось нового и интересного, вот это да)
ЦитатаМистерХаммер ()
— Да, — твёрдо ответил Валерий Дмитриевич. — Теперь уже навсегда.
Чёрт, очень трогательный и сильный конец! Я вообще люблю истории на семейную тему, так у меня ещё и родного дядю зовут Валерий Дмитриевич. Так что сопереживала герою, наверное, раза в два больше. Спасибо за такую чудесную историю, ждём ещё.
Автор, не сердчай, что так редко появляюсь в теме, ибо нет возможности часто заходить на форум. Но слежу за обновлениями с большим интересом) Живее всех живых!
МистерХаммер, Ну хоть у Леры будет всё хорошо. Как бы ужасно это ни звучало, но у неё с дедом жизнь сложится лучше, чем могла бы сложиться с матерью. Ничего бы мать ей не дала. В материальном плане - денег бы не хватило. Да и в духовном плане.... она на работе батрачила так, что, возможно, не смогла бы уделять дочке много времени и внимания. А у дедушки семья хорошая, дружная и обеспеченная.
Автор, не сердчай, что так редко появляюсь в теме, ибо нет возможности часто заходить на форум. Но слежу за обновлениями с большим интересом)
ArinaMandarina, мне и в голову не приходит сердиться, что ты! Спасибо, что заглядываешь. И за награду отдельное спасибо. Рад стараться!
ЦитатаArinaMandarina ()
Спасибо за такую чудесную историю, ждём ещё.
Следующая история пока только у меня в голове, всё никак не соберусь сыграть. На днях начну. А сейчас будет небольшой бонус к этой истории.
Я-Счастливая, и тебе я всегда рад!
ЦитатаЯ-Счастливая ()
Ну хоть у Леры будет всё хорошо. Как бы ужасно это ни звучало, но у неё с дедом жизнь сложится лучше, чем могла бы сложиться с матерью. Ничего бы мать ей не дала. В материальном плане - денег бы не хватило. Да и в духовном плане.... она на работе батрачила так, что, возможно, не смогла бы уделять дочке много времени и внимания. А у дедушки семья хорошая, дружная и обеспеченная.
Если совсем уж честно, мне сначала виделось несколько другое развитие событий - что Леру забрали-таки в детдом и ни в какую не хотят отдавать деду. Мотивируют это тем, что он, дескать, старый. Но потом я подумал - и жалко стало девочку.
ЦитатаЯ-Счастливая ()
Жду следующую историю!
На днях начну наигрывать - и тут же публиковать. Как это делал Диккенс. А пока небольшой бонус.
Текста в этот раз будет немного, в основном картинки. Просто такой вот семейный фотоальбомчик.
После всего пережитого Валерий Дмитриевич решил, что лучше всего будет отдохнуть. И семейство отправилось на Алтай.
Лера с тётей Олей в первый же вечер побывали на реке.
Просто красивые виды:
Валерий Дмитриевич любит рыбалку.
И Наталью Николаевну к этому приобщил.
Мда. Как говорится, рыбаки ловили рыбу, а поймали рака (далее нецензурно).
Оля купается.
Лерочка тоже поплескалась на мелководье.
Валерий Дмитриевич Леру прямо с рук не спускает.
Жаль только, что так много курит.
И Наталья Николаевна любит Леру.
Нагулялись, искупались. Пора и возвращаться, а то солнце очень уж злое стало.
Оля убежала вперёд, чтобы порадовать семью вкусным обедом.
После прогулке на солнце можно и с племяшкой позаниматься)))
А это... ну, ничего особенного. Просто заботливый дед помогает внучке в некоторых... кхм... житейских вопросах.
Лерочка спит на свежем воздухе.
Думаю, теперь мы с чистой совестью можем оставить Максимовых?
Я-Счастливая, рад, что тебе понравилось упоминание об Алтае))) я сам всё мечтаю туда съездить. Но вот не получается никак((( а хотелось бы, особенно зимой, на лыжах покататься. Эх, мечты, мечты...
А ещё одна проблема - ну никак не могу я начать новую историю! А всё потому, что я уже сроднился с Максимовыми - слишком много труда и душевных сил в них было вложено. И никак не хочется их отпускать. Поэтому опять я к ним заглянул.
Здесь будет не столько про Максимовых, сколько хочу похвастаться - я наконец-то достроил вокзал города Евска, где Светлана провела последние годы своей жизни. Я, конечно, строитель тот ещё - культурно выражаясь, с альтернативным расположением плечевых суставов. А проще говоря, руки у меня из задницы. Но всё-таки мне кажется, вокзальчик получился не совсем уж плохим.
У Валерия Дмитриевича в кладовке завалялся кое-какой антиквариат. И вот он решил всё это дело продать, чтобы семья могла съездить в новое путешествие. В их посёлке останавливаются только электрички, а ближайший вокзал дальнего следования — в городе Евске. Да-да, в том самом, где погибла Света. Хоть и не сильно хочется Валерию Дмитриевичу быть на этом вокзале — но он заставляет себя не думать об этом. Семейство на платформе.
А вот и сам вокзал. Панорама:
Вот что там есть.
Касса:
Зал ожидания:
Буфет (правда, он вечно не работает, да и когда работает — кушать там небезопасно):
Телефон-автомат:
Удобства — только на улице. В глухих провинциях это до сих пор не редкость:
Вот такие там светофоры:
А в тупике стоят два старых тепловоза, которые уже никогда никуда не поедут:
Как только Максимовы куда-нибудь приедут, я немедленно это покажу.
МистерХаммер, Ни разу не путешествовала по Алтаю зимой, у меня пока это тоже в планах. Только летом бывала.
ЦитатаМистерХаммер ()
я уже сроднился с Максимовыми - слишком много труда и душевных сил в них было вложено. И никак не хочется их отпускать. Поэтому опять я к ним заглянул.
Представь, как я сроднилась с семьей Белик, если я писала о них больше 7 лет!
ЦитатаМистерХаммер ()
с альтернативным расположением плечевых суставов
Хороший получился вокзал, мне понравился. Очень правдоподобно выглядит.
ЦитатаМистерХаммер ()
Удобства — только на улице. В глухих провинциях это до сих пор не редкость
Нет, это просто я случайно заметил. Следующая история будет про другую девушку - вот только никак сыграть не соберусь. А пока - обещанные подробности путешествия Максимовых.
На поезде семья добралась до столицы, и с вокзала сразу поехали в аэропорт.
И вот самолёт взлетает.
Семья в самолёте (Наталья Николаевна сидит через проход, а Валерий Дмитриевич на минутку вышел, потому их и не видно). Лера такая важная!
Что они увидели в иллюминатор:
Потом обзор закрыли облака. А когда они кончились — пейзажи уже были другие:
Закат над морем — что может быть красивее?
Регистрируемся в отеле.
Лера: — Тётя Оля, я устала! Я кушать хочу! И спать! И писить! И ещё какать! Ольга: — Леруня, солнышко, ну потерпи немножечко! Сейчас дедушка ключи получит, придём в номер — и там сделаем всё, что душе угодно.
Наконец портье выкладывает на стойку ключи.
Вежливая служащая проводила Максимовых.
У Оли хорошее настроение.
Оля: — Вот мы повеселимся!
А вот Валерий Дмитриевич, напротив, несколько загрустил.
Валерий Дмитриевич: — Старый я совсем, Наташа. Ни на что уже не гожусь, наверно. Внучка моя растёт, а я — развалюсь скоро... Наталья Николаевна: — Во-первых — НАША внучка. Лера такая же моя, как и твоя. А во-вторых, милый — не болтай ерундой. И глупостями тоже не болтай. Ты ещё о-го-го, и-го-го! И сейчас ты мне это продемонстрируешь.
* * * Наутро семья отправилась на пляж. Наталья Николаевна смотрит, как Лера входит в море.
Лера думает: «Небо синее. И море синее. А там вдали уже и и не разобрать — где море, где небо. Может, если плыть по морю долго-долго-долго — попадёшь на небо? Мне дедушка сказал, что мама теперь где-то там. Может, мама меня сверху увидит и с неба ко мне по морю приплывёт? Вот было бы хорошо! Тогда бы мы жили все вместе»...
Оля свела знакомство с дельфином.
А Валерий Дмитриевич плавает с трубкой (на фото он на заднем плане).
Подводные красоты, которые увидел Валерий Дмитриевич.
Наконец Валерий Дмитриевич садится в каноэ и отдыхает — всё-таки годы дают себя знать.
Но тут он увидел, как неподалёку дымится вулкан — и сразу же возгорелся желанием отправиться туда.
Слово у Валерия Дмитриевича никогда не расходилось с делом. Никому ничего не сказав, он идёт. И вскоре видит первый след вулкана — огненную трещину в земле.
Валерий Дмитриевич — мужик простой. Огонь? Очень хорошо — сэкономим бензин в зажигалке! И устроим небольшой перекур.
Так, перекурили — теперь можно идти наверх.
И вот Валерий Дмитриевич у самого кратера.
Очень «вовремя» — вулкан неожиданно активировался. В море потекла лава.
И во все стороны полетели раскалённые камни.
Но зато какой оттуда вид!
Впрочем, Валерий Дмитриевич поспешил оттуда убраться, пока его случайно не пришибло.
* * *
Оля же тем временем нашла уединённое место, где можно купаться в чём мама родила.
И вот что увидела она:
Но вдруг Оля обнаружила, что не знает, куда дальше плыть! Вокруг, насколько хватает глаз — море, только море, и ничего, кроме моря...
И ещё — солнце в небе.
Оля поплыла наугад. И вскоре добралась до земли.
Правда, купальник остался чёрт-те где, и на какие шиши ей вообще добираться до гостиницы — непонятно. Оля ведь не знает здешнего языка, и денег у неё с собой ни копейки. Ни местных, ни каких-либо ещё. И одежды на ней — никакой. Впрочем — это уже совсем другая история...
Сообщение отредактировал МистерХаммер - Четверг, 28.07.2022, 14:46
Я-Счастливая, ты одна нас не бросила! А другим, видимо, не понравилась трагическая концовка.
ЦитатаЯ-Счастливая ()
Отчаянный дед! На приключения потянуло.
ЦитатаЯ-Счастливая ()
И дочка туда же :)
Так а ты Светлану вспомни! Тоже — могла в авантюру броситься. В том смысле, что доверялась кому не надо, не безумие ли? Так что — это у них семейное, похоже.
Но оставим Светлану, поскольку её больше нет. Как говорят сами симы — упокой Максис её душу. А мы вернёвся к живым. В частности — посмотрим, что стало с Олей после того, как она увидела впереди островок.
Приглашённые симы: Меле Каханануи в роли Зинаиды Серхио Ромео в роли Сергея
Оля плыла долго. Слишком долго. И уже устала. «Вот булькну сейчас на дно, — думала девушка, — и никому не придёт в голову меня тут искать». Но тут впереди показался островок с пальмами. И ещё один остров, весьма приличных размеров — но слишком далеко, не доплыть. Лучше уж на маленький, там пересидеть, отдышаться. Может, даже парочку кокосов сорвать... Внезапно Оля нелепо взмахнула руками и вскрикнула.
Да и было отчего испугаться! Мимо проплывала акула.
Не помня себя от страха, девушка рванулась к берегу. Ей казалось, что акула уже настигает её и вот-вот вопьётся в тело зубами. А островок, как это порой бывает в кошмарных снах — не приближался... Но вдруг Оля почувствовала под ногами опору.
Выйдя на берег, она без сил опустилась на песок.
Немного отдышавшись, Оля огляделась.
Островок был совсем маленький. Рядом — ещё один такой же. Вдалеке виднеется большой остров, где уже загораются огни прибрежных домов и гостиниц. Там люди. Вот добраться бы до них! Они наверняка помогут. Хоть покрывало какое-нибудь дадут, прикрыться. Но как добраться? Вплавь — так акулы съедят... А ведь вроде не очень далеко. Даже музыка слышна. Но насколько именно — недалеко? Километр? Два? Пять? Расстояние трудно определить — Оля никогда не была сильна в навигации. А между тем уже почти стемнело.
Оля посмотрела в другую сторону. И вскочила. Оказалось, её островок был отделён от большой земли совсем небольшим проливчиком! Вот какой-то пляж, и люди на нём...
И это совсем рядом, только руку протяни!
Позабыв о том, что она голая, девушка бросилась в воду. Ни акулы, ни другие морские чудища её не преследовали, и вскоре Оля уже была у пляжа.
На пирсе отдыхала в шезлонге какая-то женщина. Загорелая почти до черноты, темноволосая, и уже прилично беременная. Похоже, что местная жительница. Оля подошла к ней и, собрав в памяти школьные уроки английского спросила: — Excuse me, ma'am, could you help me?
— Да говори ты по-русски, — неожиданно ответила женщина с мягким украинским акцентом. — Я тебя с родителями тут видела пару раз. Ты же в «Лагуне» остановилась? — Да, — ответила Оля. «Лагуна» — так называлась гостиница, где остановилась семья Максимовых. Они разговорились. Женщина оказалась болтушкой-хохотушкой. Звали её Зинаидой. Она рассказала о себе, что родилась в Киеве. Там же познакомилась с будущим мужем, который приехал в Киев туристом. Им долго не давали разрешения пожениться. — Все против были, — говорила Зинаида. — И родители, и комсомол, и друзья. Но они плохо меня знали! — добавила она не без гордости. — В итоге я замуж звышла и сюда уехала. Вот уже двадцать два года тут и живу... Ну, а с тобой-то что приключилось? — Да по глупости всё, — смутилась Оля. И рассказала, как она решила искупаться в чём мама родила, как заблудилась в море, потеряв направление, как чудом спаслась от акулы... — И теперь я не знаю, как до гостиницы добираться, — закончила она. — Не идти же по улицам с голой задницей? — Тю, — рассмеялась Зинаида, — вот уж нашла проблему! Сейчас я тебе подберу что-нибудь.
Она быстро нашла для Оли кусок ткани, который можно было обернуть вокруг бёдер, и старую майку. Майка оказалась велика, но Зинаида завязала её узлом под грудью — получилось вполне прилично. — Не от Кардена, конечно, — добавила Зинаида, — ну да ничего. Всё не голышом шастать.
— Спасибо, тёть Зин, — сказала Оля. — Ну ладно, я пошла. Вы мне только подскажите, в какую сторону «Лагуна»... — А вот сейчас прямо пойдёшь, там тебе асфальтированная дорога будет, — ответила Зинаида. — По ней налево свернёшь, да так и иди, никуда на сворачивая. Правда, идти километра три, если не больше — зато прямо к «Лагуне» своей и выйдешь... Погоди, — вдруг добавила она. — Денежек вот возьми, перекуси чего-нибудь. Тут палатка рядом есть, у них всегда свежее. Сами готовят и тут же продают... — Тётя Зина, ну неудобно же... — засмущалась Оля. — Неудобно трусы через голову надевать, — возразила Зинаида. — Бери. И мне, бывало, доводилось с голой ж***й оказываться. Бери, тебе говорю! — Ну хорошо, спасибо, — Оля взяла деньги. — Я вам завтра же верну...
Но Зинаида уже ушла. Невдалеке и правда была палатка, где на скорую руку готовили местные блюда. Оля пошла туда. Пахло здесь очень аппетитно. Девушка пересчитала деньги, которые ей дала добрая Зинаида, и ткнула наугад в название блюда подешевле. Название блюда Оля произнести так и не смогла. Только поняла, что оно из свинины. А есть в самом деле хотелось зверски. Оля ведь позавтракала целую вечность назад, да и то — всего лишь чашка кофе и сэндвич. Поэтому сейчас она набросилась на еду, словно вернулась с голодного острова.
Она уже доела и собралась идти в гостиницу. Как там Зинаида говорила? Прямо, затем по асфальтированной дороге налево... Но тут приятный мужской голос сказал рядом с нею: — Девушка, я уже минут десять ищу предлог, чтоб с вами познакомиться — а найти не могу. Так можно, я с вами просто так познакомлюсь? Оля обернулась. И увидела высокого красивого парня.
По большому счёту, этот парень ничего ей не сделал. Да и вряд ли собирался причинять вред. Но слишком много всего случилось за день, и притом не самого хорошего. И Оля грубо ответила: — Парень, иди куда шёл. Её даже не удивило, что парень говорит по-русски, хотя и с заметным акцентом. — Девушка, а вы почему так рассердились? — обезоруживающе улыбнулся парень. — Разве я вам сказал что-нибудь обидное? И тут Олю прорвало: — Слушай, красавчик. Я сегодня в море направление потеряла — раз. Чуть не утонула — два. Меня акула чуть не съела — три. Я с голой задницей оказалась в незнакомом месте — четыре! Так что избавь меня от своего дешёвого донжуанства. Но парень ничуть не смутился: — Между прочим, меня зовут Сергей. Обезоруживающая улыбка и мягкий тон парня сбивали боевой настрой. К тому же он ведь был не виноват ни в чём, и девушке стало неловко. Она опустила глаза и буркнула: — Я Оля.
— Я тут краем уха услышал, ты из «Лагуны»? — спросил Сергей. — Ну а тебе-то что за печаль? — всё ещё грубовато, но уже спокойнее ответила Оля. Сергей пожал плечами: — Да ничего. Просто у меня тут байк поблизости, могу подвезти. Только давай чуть посидим сничала, а то ноги гудят. Я с утра сегодня на ногах, отцу помогал. Они сели за ближайший стол. — А я и не знала, что тут русская диаспора есть, — улыбнулась Оля. Сергей рассмеялся: — Да какая диаспора! Из русских тут — только мама моя, а я — наполовину. Батя местный. — Так ты сын тёти Зины? — спросила Оля. — Которая меня... — Она чуть не сказала «которая меня одела». — Которая мне помогла? — Именно, — кивнул Сергей. — Батя рыбак, мама на рынке продаёт то, что батя поймал. А я в здешнем универе учусь, в столице, сюда только на каникулы приезжаю. Я уже на третий курс перешёл. А ты — учишься где? — Ага, учусь, — кивнула Оля. В ПТУ на парикмахера. — А это что такое — ПТУ? — не понял Сергей. — Профессионально-техническое училище, — ответила Оля. — В народе это расшифровывают как «помоги тупице устроиться». Ты что — в России не был никогда? — Не был, — ответил Сергей. — Я здесь родился, здесь и живу. Мама, правда, рассказывала, что там у вас всё образование бесплатное... — Было когда-то, — поправила Оля. — А теперь на бесплатное попробуй ещё поступи! А на платное у нас денег не хватает. Моя сестра умерла недавно, племяшка у нас теперь. Всё равно денег ни на что не хватает... — А я на врача учусь, — сказал Сергей. — У нас в деревне врача нету, только в городке за пятнадцать миль отсюда. И то он не всякий раз сюда поедет. Если, допустим, муссоны налетят — всё, забудь о медицинской посмощи. Как хочешь, так и выживай.
Потекла непринуждённая беседа. Через полчаса Оле показалось, что она знает этого парня всю жизнь — так с ним было легко. Оказалось, у них немало общих интересов. К тому же Сергей знал множество разных анекдотов и придумывал на ходу смешные каламбуры. — Тебе в цмрке выступать можно, — хохотала Оля. — Да у нас тут каждый второй — такой же юморист, как и я, — улыбался Сергей. Но в какой-то момент всё чуть не испортилось. — Я тебя увидел, как ты из моря выходишь — ну, прямо Афродита, — тихо сказал Сергей, — только уставшая малость... Олю так и подбросило. Значит, он видел её голую?! Кошмар! Девушка вскочила и побежала прочь. — Эй, погоди! — Сергей догнал её, поймал за руку. — Что я такого сделал?! — Уйди, — Оля попыталась вырваться. — Оль, ну прости, если обидел! — воскликнул Сергей. — Я ж не хотел! Я только хотел сказать... ты такая красивая... И он взял её за обе руки.
Ничего подобного с Олей не случалось за все её девятнадцать лет. В школе она дружила с одним мальчиком — но дальше хождения за ручку и парочки робких поцелуев в подъезде дело не пошло. Его родители — люди весьма строгих нравов — всё это поломали. А сейчас Оле казалось, что всё не как тогда. Руки Сергея были такими крепкими и нежными одновременно... глаза были так близко... В общем, Оля сама не поняла, как это произошло. В голове, правда, звучали практичные и благоразумные мамины наставления о том, что «приличные девушки не позволяют себя целовать кому попало» и что «они знакомы без году полчаса». Но Оля загнала эти наставления подальше. В конце концов, в любом хорошем кино какой-нибудь Ален Делон или Пирс Броснан целует героинь — вполне приличных девушек уже через пять минут после знакомства. А через полчаса — уже и не только целует...
Сколько они так стояли и целовались — Оля не знала. Часов ни у неё, ни у Сергея не было. Да и не до того им было, чтобы думать о времени. Но наконец Оля сказала: — Серж, мне всё-таки домой надо. — Ну вот, вздохнул Сергей. — Только, что называется, во вкус вошёл — а тебе уже надо... — Серёж, ну правда, — сказала Оля. — Это ты парень вольный — что хочешь, то и делаешь. А я... — Понятно, — усмехнулся Сергей. — Родители чересчур строгие. — Да не то что строгие, — ответила Оля. — Просто... ну, как бы я тебе сказать... я ещё никогда так надолго не пропадала. Мама волноваться будет. А папа — он вообще старенький уже, ему шестьдесят восемь. Волновать не хочется. — Короче, садись, поехали, — сказал Сергей.
Он завёл мотоцикл. Оля села сзади, и они понеслись вперёд, разрывая тишину южной ночи.
Сообщение отредактировал МистерХаммер - Четверг, 28.07.2022, 14:59
Надо это переварить.
