Снимая маску... - Форум, посвященный играм The Sims 4,3,2,1

А вот и хранители этого огромного банка данных – удивительные и притягательные существа. Их лица надежно скрывает маска безразличия. Это лишь души без тела. Им нелегко жить на грани – они не живые, но и не мертвые, эти души не находят покоя…потому что записывают все наши шаги в толстые белые тетради. Так решил Господь, они должны искупить грехи своим служением его воле.



Но есть выход…Бог не позволил бы душам томиться вечно без всякого проблеска надежды. Все они – бывшие люди, ушедшие из жизни по разным причинам. Но объединяет их одно: они были нужны Земле, а, значит, и Высшим силам. В своем служении заблудшие души должны понять, что потеряли, покинув мир живых.



И тогда наступит Свобода… Свобода снова быть человеком или, все же, вернуться к Создателю.

Они – Наблюдатели…Они следят за нами…Они…тоже хотят быть людьми…

Вокруг абсолютная тишина…Даже воздух здесь, кажется, давно прекратил свое движение…Спокойствие и безразличие…Лишь приглушенный звук чьих-то шагов, обладатели которых неспешно идут по длинным белым коридорам.
Наблюдатель неподвижно лежал на своем простеньком диванчике, прикрыв лицо рукой, чтобы глаза не слепил этот яркий белый свет. Белый…этот цвет успокоения и нейтральности…Здесь он был повсюду, куда ни глянь. Кажется, здесь никогда не было и тени, она прячется, она скромно лежит под предметами, не привлекая к себе внимания.



Все, абсолютно все в этой комнате хранило молчание. Даже часы, скромно расположившись на письменном столе, не издавали ни звука, хотя усердно продолжали свой счет. Один, два, три…Пожалуй, лишь книги могли что-то рассказать, но они молчали. Молчали не потому, что их никто никогда не открывал, а потому, что они давно уже рассказали все, что знали и, полные благодарности за их использование, мирно спали на полу, полке и столе.



Но вот появился новый звук. Это топот чьих-то быстрых ног, они спешат что-то рассказать, что-то волнующее. Их носитель, очевидно, чему-то очень рад, даже здесь слышится его учащенное дыхание.
Дверь открылась нараспашку…
На пороге стояла маленькая темноволосая девочка в милом розовом платьице. От бессилия она оперлась на дверь, пытаясь унять свой восторг и произнести хоть слово. Она была такой не похожей на Него, маленькое яркое пятно среди ненавистной белизны. Ее очаровательные серые глазки сверкали нетерпением, но пока сердце не могло успокоиться, она продолжала молчать.



Наблюдатель убрал руку с лица и лениво повернулся на бок, чтобы краем глаза видеть девочку. На свету блеснула его маска, а глаза же были потухшими и лишенными всякой радости. Он долго разглядывал худенькую фигурку, надеясь услышать что-нибудь заманчивое и интересное…



-У..ух..задание..ях…я..., - девочка сглотнула, закрыв глаза, - Глава выдал нам новое задание!
Она радостно размахивала в воздухе связкой новеньких блестящих ключей. Наблюдатель, чувствуя скорое приближение веселья, сел на диване и, неприлично зевнув, уставился на девчушку. Легкая улыбка скользнула по бледному лицу.



- Ну, и куда мы отправляемся на этот раз? – тихо спросил он, пытаясь унять собственное любопытство.
- Ммм…я точно не знаю. Глава не распространялся по этому поводу, - девочка виновато уставилась в пол.
- Как не похоже на него. Ну да ладно.
- Он кое-что сказал, но я не знаю…Это довольно странные слова. Он сказал, что это твое испытание.
- Испытание? – его голос дрогнул. – Впервые такое слышу. Каждое возвращение Туда - уже испытание. Ну? И когда откроется дверь?
- Сегодня в восемь! – радостно выпалила девочка, еще сильнее сжав в руке заветные ключи.



Наблюдатель откинул голову назад, вытянув ноги и устремив взгляд в потолок. Казалось, новое задание ничуть не интересовало его, но в груди что-то бешено колотилось. Это отголосок сердца, лишь отголосок, ведь Наблюдатель – просто Душа. Ему уже давно так хотелось иметь тело, а не обитать в этой безликой оболочке. Иногда его старая сущность одерживала верх, и тогда он чувствовал, прямо как сейчас…



- Ты разбудишь меня к этому времени? Мне надо как следует подготовиться, - отворачиваясь к стенке, заключил он.
- Ты же не можешь уснуть! Наблюдатели этого не умеют!
В ответ прозвучало что-то невнятное.



- Значит вот так? Опять отворачиваешься от меня? – обиженно ответила девочка и, хлопнув дверью, удалилась.
В комнате опять стало тихо. Исчезло яркое пятно, исчез разговор, но пришло ожидание. Долгое и мучительное. Конечно же, Он не может уснуть, но в этом странном месте он бы вечно спал, чтобы заглушить свое одиночество. Питер Риз, Наблюдатель номер Сорок семь – его имя. Кто и когда дал его Наблюдателю, неизвестно. Он уже знал его, появившись Здесь, с ним же будет продолжать существовать.
Наблюдатели – одинокие заблудшие души. Однако, есть среди них те, кто с головой уходит в работу. Но только не Сорок седьмой. Снова возвращаясь на Землю, он постоянно что-то ищет, пытается понять, удивляется глупым людским поступкам. Его не назовешь образцом для подражания, но отчеты, бережно написанные им, всегда поражают своей глубиной философских размышлений. Что крайне не нравится Главе.
- Факты! Мне нужны факты, а не твои мыслишки! Мы ведем дневник человеческой жизни, а ты превращаешь его в бессвязные раздумья о людской природе! – так Глава частенько отзывается о работе Сорок седьмого.
- Но это так странно, просто записывать. В этом ведь наверняка есть смысл. И в человеческом существовании, и в их поступках. Людьми что-то движет. Я же лишь пытаюсь это объяснить, - спокойно заявляет Наблюдатель в очередной раз.
- Меня это не интересует, отчет должен быть по форме. Переделать к завтрашнему дню! – Глава вновь кидает тетрадь на пол. Сорок седьмому остается лишь заново переписывать ее страницу за страницей. И так было всегда, он не может понять, что же делает не так, ему скучна однообразная последовательность действий, но иначе не видать новой двери, новых ключей и новой встречи с Дебби…
Уже почти восемь. А он все это время смотрит на стену потухшим взглядом.
«Двадцать, двадцать один, двадцать два…»,- считает он про себя секунды, загибая пальцы на руках.



- Уже скоро! – врываясь в комнату, кричит от восторга девочка.
Он медленно встает. «Тридцать три, тридцать четыре…»
Поправляет манжеты своего костюма. «Тридцать девять, сорок..»
Вместе они выходят в большую комнату. Здесь, словно паучьи лапы, раскинулись длинные ряды коридоров с бесконечным числом дверей. Неспешно проводят Ключницы своих Наблюдателей за них, открывая новую тетрадь для записей. «Сорок восемь, сорок девять…»



- А вот и наша, - нащупывая в кармане ключи, девочка поворачивает их в замке.
«Пятьдесят шесть, пятьдесят семь…»
В лицо дует теплый ветер. Неизвестно, что их ждет Там, за дверью. Остался всего шаг – и вот девочка вместе со своим Наблюдателем исчезает в тумане. Лишь поблескивает на двери ее порядковый номер – 25. Он мало что значит, но, быть может, таит в себе некую тайну?
Так начинается новая история… «Пятьдесят девять, шестьдесят»

Когда солнце безвозвратно утонуло в складках низких тяжелых облаков, замедлилось движение. Движение толпы. Движение города. Движение жизни. Небоскребы-офисы стали первыми, кто почувствовал это. Их покидали все быстрее и быстрее, наполняя нутро запахом сигарет и дешевых закусок, впуская тьму в проемы окон, оставляя стены звенеть воспоминаниями сегодняшнего дня. Но завтра все снова повторится, и, думая об этом, небоскребы засыпали, видя прекрасные сны, наполненные суетой и мелкими заботами роящихся внутри них людишек. И просыпались здания уже в другом качестве, яркий свет исходил из их сотен глаз, прокладывая дорогу ночной жизни. Разноцветные огни сливались в один огромный поток, и он не прекращал восхищать и манить своим особенным сиянием. День подходил к своему логическому завершению, уже был дан сигнал готовности поставить точку.



В городе шумно. Слишком шумно. Даже несмотря на замедление. Кажется, шум не подчинялся всему жизненному устою…Это люди. Они спешат, уставшие, с работы домой – чтобы обнять семью, чтобы забыться перед телевизором с баночкой холодного пива, с мыслями об одиночестве и безысходности, а может, с надеждой найти себе пару на этот вечер…Они тешат себя надеждой, размышляют о вере и сострадании, но надолго ли? Хватит ли им силы пожалеть одинокого бродягу на улице, который, укутавшись в грязные лохмотья, желает лишь одного – проснуться утром.

Нет, наверняка, людей большого города это не интересует. «Он получил по заслугам», «Он просто не хочет работать», «Он ничтожество, потому что ничего не добился в жизни». Да, возможно это так. Но не задумывались ли вы когда-нибудь, что вы сами можете попасть в такую ситуацию, и тогда все ваши оправдания останутся только для вас, никто не будет вас слушать и также обвинит, как того несчастного, отчаянно пытающегося выжить…

И конечно, исходя из подобных рассуждений, никто не обращал внимания на девушку, затерявшуюся где-то в парке возле небольшого озерца. Она внимательно вглядывалась в водную гладь, пытаясь в его глубине обнаружить ответ на свой вопрос. Лишь изредка спокойствие нарушали счастливые парочки: размеренное глухое постукивание мужских ботинок и быстрый звонкий цокот женских каблучков. Их разговоры ни о чем пробуждали в сердце отвратное чувство страха и потерянности. Но…наверно, больше всего чувство жалости к самой себе.



Было интересно наблюдать, как медленно расходятся по воде круги, вызываемые брызгами фонтана. Струйки уверенно и стремительно отрывались от общего потока, подпрыгивая как можно выше. «Смотрите, я поднимаюсь выше всех!» - кричат они, а затем разбиваются о такую простую и решительную стену водного пространства.

Энн с облегчением закрыла глаза. Кажется, боль снова утихла, и разум погрузился в легкую дымку веселья и безразличия. Она была пьяна. Разум мутнел, но все еще не отпускало чувство потерянности. Девушка залпом допила бутылку и, поставив возле фонаря, смачно чмокнула губами.

«Он наверняка ругает меня за то, что я пью в компании этого фонаря», - пронеслось у нее в голове, когда она медленно сползала на землю, оперевшись на высокий фонарный столб. Погрузившись в свои мысли, девушка без цели кидала маленькие камушки в озеро, растирая их в ладони. Только так Энн могла чувствовать, что еще жива.



-Красивая, - тихо заключил Питер, вглядываясь в ее лицо.


Никогда не знаешь, где именно откроется Дверь. Дом, туалетная кабинка, последнее пристанище бездомного, кладбище, портовая пристань – это могло произойти где угодно и совершенно не зависело от времени суток. Наблюдатели всегда с нетерпением ждали момента, когда перед ними откроется Дверь. Дверь, соединяющая два мира – мир людей и мир душ.

Шагнув в неизвестность, Питер ощутил легкое, успокаивающее дуновение ветра, который принес с собой пыль с дорог и частичку ушедшего за горизонт солнца. А в следующий миг – приятную мягкость под ногами – то была еще не подстриженная газонная трава, которая зеленым полотном покрывала все пространство между низенькими деревцами. Вдали тьму жадно пожирали глаза фонарей, мягким светом накрывая аккуратные лавочки на мосту. А под мостом разлилось в обе стороны небольшое озерцо с фонтаном. Как причудливо струи танцевали в свете фонарей…

Отсюда Сорок седьмой едва мог различить маленький женский силуэт. Но он без труда определил, что именно эта девушка с сегодняшнего дня станет его объектом.



Размеренным шагом Наблюдатель направился вдоль аллеи, не обращая внимания на затаившиеся в тени Глаза. Он приближался, примечая все больше полезных для себя мелочей. Наконец, Сорок седьмой приземлился на край скамейки.

Вот она, его долгожданная цель. Что-то трепетало в нем от волнения – Питер всегда испытывал это чувство, видя свой новый объект. С интересом он вглядывался, изучал.

- Красивая, - тихо заключил Питер.

Его удивляли мягкие спокойные черты, большие серые глаза, бледная кожа, от которой исходил тонкий, почти прозрачный аромат цветов. Черные как смоль волосы спадали на хрупкие, оголенные плечи девушки, а в уставшем лице он прочитал немую грусть. Как тонки были ее запястья, и как цинично эта девушка кидала маленькие камушки.

Потом она залпом допила бутылку и поставила ее рядом с собой. В последний раз камушек вырвался в свободный полет и по назначенной траектории погрузился в воду. Обняв колени, она беззвучно заплакала, и ее плечи содрогнулись от всхлипываний.

«Что же ее беспокоит?» - про себя подумал Питер, подперев голову руками. Он не переставал отводить взгляд, он оказался к девушке так близко, что смог бы ее обнять, спросить, поддержать. Ах, если бы он мог. Сострадание, знакомо ли оно Наблюдателю? Этого никто не мог знать, даже Сорок седьмой. Ему просто было интересно, от чего эта девушка плачет.
За время своей работы Наблюдатель повидал немало людей, и многие из них плакали. Но не так, как сейчас – это и стало самой желаемой загадкой для него.

Энн резко подняла голову. Теперь Питер мог полностью рассмотреть ее лицо – уставшее и мокрое от набежавших слез. И эти красивые серые глаза…На мгновение ему показалось, что девушка смотрит на него и что она его видит.



Но…та лишь глубоко вздохнула и с трудом поднялась с земли.
Наблюдатель пристальным взглядом провожал шатающуюся фигуру.
- Не пойдешь за ней? – смеясь, девочка плюхнулась рядом на скамейку.
- Далеко в таком состоянии она не уйдет, - спокойно уверил Сорок седьмой, подтвердив свое предположение, когда девушка рухнула на соседнюю лавку.
- Кажется, ее что-то тревожит, - Ключница прикусила губу, пытаясь выразить свою глубокую задумчивость по этому поводу. Но получалось у нее довольно плохо.
- Не умничай, не тебе тут предположения выдвигать, - Питер ласково потрепал девчушку по голове и улыбнулся.
- Ай, мои волосы! Хватит доставать меня, а то пожалуюсь! – буркнула Дебби.



- Боюсь-боюсь! Хочешь путешествовать с Тридцатым или, может, с Четыреста вторым?
- Ни за что! Уж лучше с тобой, - девочка обиженно опустила голову, приглаживая взъерошенные волосы.

Тем временем, собравшись с силами, девушка снова встала. Перед глазами все плыло, но она уже так хорошо знала этот парк, что без труда направилась к выходу. В голове вертелась веселая мелодия, которую крутили сегодня утром по радио, а губы еле слышно напевали мотив. Мысли же убежали в совершенно другое направление, потерялись где-то в закоулках воспоминаний, их невозможно было различить за простенькими словами песни. «Ту-ту-ту…я тебя люблю».



- Она уходит, пойдем! – хватая девочку за рукав, Питер силком поднял ее со скамьи.
- Э, полегче можно,- все еще поправляя волосы, возмутилась Дебби.
- Извини, но я не хочу пропустить ничего интересного, а ты тут только мешаешь.
- Можно подумать, я с тобой по собственной воле! Ты же знаешь, что первое время я должна быть с тобой, чтобы поддерживать Связь.
- Обязательно повторять это в очередной раз? – Наблюдатель ускорил шаг, понимая, что его Объект ускользает.
«Свалилась она на мою голову, опять пропущу самое важное», - подумал он, поджимая сухие губы.

Если бы он знал неудобства высоких каблуков! Не выдержав, Энн сняла их и выбросила в ближайшие кусты, оставшись босой.

Приятно было ступать по еще теплому асфальту, ощущая подошвой ног каждый камешек, каждый упавший с дерева листочек, всю неровность дорожного покрытия и эту сухую пыль. В уходящем теплом вечере еще остался шум рабочего дня, но уже неумолимо надвигалась прохлада предстоящей ночи.



Девушка шла вперед без цели, не замечая ни людей, ни изменения обстановки. Вот она пересекла границу парка, строго обозначенную невысоким кованым забором, за которым осталась аллея, мост и озеро с фонтаном, а из кустов все выглядывали эти прекрасные Глаза...

Шелест листвы сменился шумом проезжей части, девушка вышла на оживленную городским транспортом улицу.

В голове лишь вертелась картинка расплывчатых огней, сотни молоточков беспощадно били по наковаленкам, заполняя звоном голову и тело.
«Почему?» - прошептала она, вглядываясь куда-то вдаль.
- Питер, подожди меня! – Дэбби пыталась догнать Наблюдателя, но куда ей при ее-то росте! Однако, через пару шагов она остановилась, оглядываясь назад. – Питер! – прокричала девочка. – Она здесь!

Энн стояла прямо перед дорогой. В тот момент она почувствовала, что ей просто необходимо что-то сделать. Сбежать и увидеть Его. Попросить прощения или обвинить. Столько разных мыслей роилось облаком в голове, что невозможно было выбрать всего одну. Но вдруг что-то щелкнуло, среди тысячи возможных вариантов всплыл всего один, неправильный и жестокий. Ведомая какой-то навязчивой идеей, она отчаянно бросилась вперед…

Стайка напуганных черных птиц взметнулась ввысь.

Стайка напуганных черных птиц взметнулась в высь.

Еще мгновение - и девушку невозможно было бы уже вернуть. Как в старом кино проносились в голове кадры прожитой жизни, но тем больнее становилось, ведь так не хотелось вспоминать. У нее не было никаких шансов против бешено несущегося автомобиля, в свете его фар она блистала, словно актриса, купающаяся в лучах славы. Настал ее звездный час, она могла бы сделать это красиво там, где ей никто бы не помог. Изящным жестом она манила к себе свет, на ветру развивались ее черные длинные волосы.
Энн так хотелось облегчения…А почему бы нет? Почему бы не найти его под колесами автомобиля? Не такая уж плохая перспектива, уж лучше, чем прозябать в одиночестве в мире, где о ней почти никто не вспоминает. Мысли, такие глупые мысли. Словно это болезнь, передающаяся через отчаянье. Нет, Энн никогда не была такой, почему она взяла на себя смелость быть настолько слабой? Неужели время не способно излечить? Нет? Прошу, ответьте ей. Почему в этот момент рядом не было опоры, которой для других всегда была она? Или все же была…

Из груди вырвался короткий вздох, а потом и вовсе перехватило дыхание. Кто-то быстро схватил ее за руку и изо всей силы отдернул назад.



Энн и не заметила, как она оказалась на обочине, отбив себе, казалось, все, что можно. Скорчившись от боли, она потирала стесанные до крови локти и провожала взглядом проезжавшую мимо машину. В голове не укладывалось, что произошло, да и разум сейчас не позволял ничего анализировать. В сознании опять крутилось «Почему?» и ничего больше. Да разве можно ли это объяснить…

- Питер, - Дебби взволнованно посмотрела на Наблюдателя. На его лице сейчас нельзя было прочитать ничего, кроме злости. Еще бы, ведь только что он в очередной раз нарушил главное правило – не вмешиваться в жизнь наблюдаемого.



Часто дыша, он сжал кулаки и с укором глядел, как девушка пытается прийти в себя. Странные мысли посетили его в этот момент: ему хотелось бежать. Бежать как можно дальше отсюда, чтобы больше не принимать неправильных решений, одним из которых было это. В очередной раз его эгоизм заставил переступить черту. Нездоровое любопытство, жадность до Знания или просто готовность помочь? Нет, все сразу стало ему поводом рвануться вперед.

«Вот дура», - подумал он. – «Что я творю. Опять все сначала».

На ум приходила лишь одна причина, которая могла заставить в тот момент появиться автомобилю на проезжей части…

-Где ты ее видела? – дрожащим голосом спросил он девчушку. Дебби испуганно показала в сторону ряда скамеек возле ограды.



- Питер, пожалуйста, не надо, - крикнула вслед девочка, когда Наблюдатель быстрым шагом направился в парк. – Блин, ну и что мне теперь делать? – почесав голову, подумала она, осматривая все еще сидящую на асфальте девушку.


Питер! – прокричала Дебби. – Она здесь!

Услышав эту фразу, Наблюдатель ускорил свой шаг. С ужасом он наблюдал, как девушка решается броситься под колеса автомобиля. В голове все перемешалось. Как же так? Неужели новое путешествие закончится настолько быстро? Нельзя же позволить совершить ей глупый поступок…Нет, нельзя, но все же, и сделать ничего невозможно. Его охватил и страх, и злоба, и отчаянье – то, чего ему нельзя было испытывать, но что в подобных ситуациях всегда ощущалось ярче, чем всё, что происходит вокруг.

Собрав всю свою волю, он стремительно бросился туда, где неминуемо обрывалась чья-то жизнь. И почему в такие моменты никогда нет рядом пресловутого Ангела-Хранителя? Нащупав в пространстве тонкое хрупкое запястье, он отчаянно пытался ухватиться за него - и ему удалось. Один быстрый рывок – и девушка, охнув, приземлилась на асфальт у обочины. На мгновение проходившие мимо люди могли бы заметить Наблюдателя, если бы не были так увлечены своими мыслями.



В воздухе витал яркий запах страха и отчаянья. Страх – за свой поступок, отчаянье – из-за непонимания того, что делать дальше. Он мог лишь предположить, что следует предпринять, но с каждой секундой нужная мысль все дальше ускользала, а вскоре и вовсе сбежала из его головы. Тогда Питеру ничего не оставалось, как гневно сжать кулаки. Он знал, Кто является причиной этого события, и не осталось ни малейшего сомнения в правильности своих мыслей. Это нужно остановить. Разобраться, поставить точки над «и», не превращая их вновь в бесконечные запятые.

Уверенно Наблюдатель последовал вглубь парка, в то место, куда робко показала ему Ключница. Он остановился возле слабо освещенной лавочки под деревом, где его уже ждали.

Красивые формы этого существа наводили на мысли о богине, нимфе, очаровательной музе. Даже при таком малом свете она сияла, словно высшее создание, такая легкая и хрупкая, как лепестки алой розы. Ее ослепительно белые волосы мягко струились по плечам, выдавали вперед изящные ключицы и тонкую длинную шею. Эти пухлые алые губы так и просили их поцеловать. А глаза – пожалуй, они были самым прекрасным в этой неземной композиции: слегка прищуренные, глубокие, но такие холодные и обжигающие. Красные глаза властной повелительницы, эти прекрасные глаза…



Она со скучающим видом откинулась на спинку скамейки, как знатная дама изящно раскинув руки.
- Давно не виделись, Сорок седьмой, - сладко пропела она и улыбнулась.
- Сколько прошло с нашей последней встречи? Кажется, не больше двух недель, - его спокойный тон выдавал недовольство этим свиданием.

Фигура в черном платье с легким узором воздушного кружева слегка подалась вперед. Ее наряд был неуместен для серых будней города, но для женщины это была рабочая форма, как непременно белый костюм для Наблюдателя. Она тоже была незримым работником, но несколько иного рода. Люди назвали бы ее случаем, несчастным или счастливым – все равно. Она выполняла и то, и другое, но больше всего ей нравилась темная сторона ее работы. И в последнее время черные дела ее очень часто пересекались с наблюдаемыми Сорок седьмого.

- И почему вы все такие пунктуальные, мог бы и подыграть для приличия, - женщина встала и медленно обошла Наблюдателя, пока ее холодная бледная рука не коснулась его плеча. – Я не могла не сделать того, что сделала, ты же понимаешь?



- Не тебе решать, что делать, а что нет, - сквозь зубы произнес Питер, отдернув ее руку и повернувшись к ней лицом.

- Разве ты не рад? Я думала, тебе понравилось то время, что мы провели вместе, - она возмущенно сдвинула брови.

- Разве что в твоих мечтах мы были вместе. Простое путешествие одной дорогой не дает тебе права строить бессмысленные иллюзии.

- Бедный Сорок седьмой, совсем запутался в своих чувствах.

В тот момент я не знал, как поступить. Ее своеобразная форма приветствия всегда удивляла меня, но успокаивался я той мыслью, что она одна такая, и никакие другие Случаи не были похожи на нее ничем. Ничем, кроме глаз цвета красного заката.

Говорят, что цвет глаз может что-то рассказать о человеке. Это маленькая часть особого кода, неповторимого кода, который был стерт у таких, как она. И этот факт путал меня, я никогда не понимал, для чего нас обезличивают. Пытаются что-то скрыть, прячут нас, стирают нашу индивидуальность. Нам запрещено думать об этом, но в пространстве белых стен эти мысли посещали меня довольно часто. Но Случай… нет, уж лучше бы она скрывала свое лицо, тогда я бы не чувствовал себя полным идиотом, когда в очередной раз встречался с ней.



Ее глаза…В них не было ничего пугающего, напротив, этот цвет глаз вызывал во мне больше любопытства, чем васильково-голубые, травянисто-зеленые или облачно-серые. Нет, эти очи всегда были немного другими. В последнее время мне довелось встречаться с ними довольно часто, словно они преследовали меня, хотя я-то понимал, что это далеко не так. Но эта женщина продолжала настаивать на своем, строя свое невероятные предположения и играя со мной в жестокую игру, цена которой – человеческая судьба. Наверно, поэтому она вызывала во мне такое отвращение, она обладала куда большей силой, чем я, но так же не могла нарушить правил.

Случай, как и я, была заложницей ситуации, но мне никогда не было интересно, почему она стала такой. Я не вдавался в подробности «пищевой цепочки» Нашего мира, в котором меня всегда ждали лишь бесперебойно идущие часы в белой комнатке, тетрадь и диван, на котором я не мог уснуть.

Но знаете, эта женщина всегда злила меня больше прочих знакомых, хотя бы тем, что она никогда не умела правильно здороваться. Все ее приветы в мой адрес сопровождались людскими несчастьями и смертями, но это не заботило ее, мне даже кажется, что забавляло. Наверно, при жизни она прилично нагрешила…

Когда я встретился с ней вновь, мой пыл начал медленно угасать. Я вдруг понял, что мой приступ злости – ничего более, чем просто попытка не быть обманутым. Моя натура Наблюдателя одержала верх, в голове снова выстроилась цепочка, в которой выпавшим звеном стал я. Боже, я вмешался в ход событий, в этом нельзя винить никого, кроме меня самого! Все время, что я наблюдал за сероглазой незнакомкой, ее судьба осторожно записывалась на белые листы уже не моей тетради. Меня не могло там быть, мое вмешательство стало жирной кляксой в истории, которой суждено было закончиться на проезжей части. Случай всего лишь выполняла свою работу. Злой рок преследует всех моих наблюдаемых. В очередной раз мое неуемное желание узнать больше создало форс-мажор в чьей-то работе.

Почему Случай спокойна, когда меня раздирают столь противоречивые чувства. Чувства…Нет, это нельзя назвать чувствами. Это моя игра, игра в человека. Каждый Наблюдатель по сути своей эгоист, и мой эгоизм уже вышел за грани простого любопытства. Но я ничего не мог поделать, словно старая сущность бунтовала во мне и пыталась выбраться наружу. Сколько раз я пытался не думать о том, кем был раньше, но постоянно частицы прошлой жизни всплывали в моей голове. Я противился этому, но не мог устоять, это разрывало меня изнутри, ломало мой безликий образ. А сколько раз я пытался снять себя пресловутую маску, но даже не мог к ней прикоснуться. Она обжигала меня, лишала зрения и способности двигаться. Как безжизненное тело я мог сутками лежать на диване, просто ничего не ощущая. Увы, все мои попытки устроить бунт моей природе всегда заканчивались лишь белым диваном…

- Послушай, я ничего не подстраивала, история давно записана в моей тетради. Но теперь эта девушка…

- Не оправдывайся, кажется, я понял.

-Тогда почему ты так злишься, если понимаешь? Который раз мне приходится объяснять, но ты опять упрекаешь меня.

- Нет, я сам виноват. Это…это просто моя игра.

- Ох уж эти твои игры…Впрочем, мне все равно, - она выдохнула и присела на скамью. – Что же мне теперь делать? Моя тетрадь испорчена, ты снова нарушил запрет. Боюсь, в очередной раз переписывать историю у меня просто не хватит сил. Я исписала две тетради, чтобы прийти к кульминации.

- Так много?

- Эта девушка за последние пять лет уже много раз пыталась покончить с собой. Сегодня у нее должно было получиться, - она сжала губы и с интересом уставилась на меня. – Но поскольку ты вмешался, ты должен стать частью этой истории.



-Ты ведь можешь все это замять, Кэт? - нервно отозвался я.

Знаете, неприятная ситуация…Я не особо горел желанием снова предстать перед Главой, да и, если подумать, ну что такого я сделал? Просто подтолкнул девушку на обочину, ничего особенного. Мне вполне хватает неприятностей с Дебби, не хочется еще и отрабатывать свои грешки, коих, однако, скопилось не мало…

Впервые за долгое время я назвал Случай по имени. Нет, она сама его себе придумала, но это хотя бы позволяло отличать ее от сотен других, с кем мне пришлось повидаться. Может, хоть это Кэт хотела сделать своим? Как я чувства, все человеческие чувства? Иметь что-то в собственности было у нас под запретом, но нам дали возможность выбрать себе имя…Помню, как мне впервые задали этот вопрос: «Как ты назовешь себя?» В тот момент я и стал Питером. Наверно, и Случай стала Кэтти, когда у нее спросили, но я не уверен в этом. Смотря на нее, мне казалось, что ее всегда звали Кэт…Ассоциация? Да, пожалуй. Наверно, если бы я встретил ее в реальной жизни, я бы так и назвал ее…

Она прищурила глаза и расплылась в улыбке.

- Только ради тебя, Питер.



Случай описала рукой круг в воздухе. В пространстве образовалась небольшая сфера, наполненная необычной энергией, от которой исходил мягкий голубой свет. Собираясь воедино, в центре сферы возникла небольшая белая тетрадь. Бережно достав ее оттуда, Случай быстро перебирала страницы, что-то старательно зачеркивала и изредка кивала головой. Потом довольно положила тетрадь на колени и прикрыла ее руками.

- Готово, - заключила она. – Можешь не беспокоиться, я всегда выручу тебя.

Странно, как она могла быть злой и понимающей одновременно. Уже который раз она… Впрочем, это не так важно. Кажется, я снова отдалился от цели.

- Но знаешь, Питер. Так это все не закончится. Хочу тебя предупредить. Что произошло однажды, произойдет еще раз. Девушка непременно встретить свой, уже другой «автомобиль». Может, я говорю слишком образно, но ничто не способно изменить ход событий.

- Я прекрасно понимаю это, но я должен узнать ее. Пожалуйста, оттяни срок, - я обнял ее за плечи, пытаясь вымолить чуть больше времени. Глаза Кэт были полны изумления. Да, я ведь никогда так пристально не смотрел в них и уж тем более никогда не обнимал ее. Я поступаю очень глупо, опять. Прошу чего-то, но не могу иначе. - Я должен, она очень интересна для меня…



- Это имеет так много значения? Ну ладно, только один раз…

- Здорово! – улыбнулся я и отвернулся. Мне еще хотелось что-то сказать, но в моей груди что-то бешено колотилось, непонятное волнение охватило мое тело, и…я просто не мог больше ни о чем думать. Ни о чем, кроме встречи с моей сероглазкой. Я нерешительно обернулся, а потом направился к выходу.

Я чувствовал, как Кэт смотрела мне вслед. Ее пронзительный взгляд просто невозможно было пропустить. Холодный и на удивление знакомый взгляд. Опять не попрощался, опять ушел на полуслове. Наверно, мы никогда нормально не поговорим. Но мы оба прекрасно понимали, что слов всегда будет мало, чтобы выразить наше глубокое одиночество. Она сидела там, на скамейке в парке, удивленная. Сложно представить, в какое замешательство ее привела моя просьба. Но еще сложнее было понять, что ждет впереди меня и мою наблюдаемую. Кажется, я слишком много размышляю в последнее время, может, снова пора почитать устав Наблюдателей?


- Я сделала все, как вы просили, - опустив голову, произнесла девушка, и прядь белоснежных волос упала ей на лицо.

- Отлично, Кэт. Скоро просто не останется выбора, нужно принять решение, - раздался тихий спокойный голос из тени от фонаря, освещавшего небольшую скамейку. – Этим займусь я.

- Мне кажется, он еще не готов к испытанию.

- Все мы рано или поздно должны встретиться с нашими монстрами, если все сделаешь правильно, я дам тебе свободу.

- Конечно, сэр. Что угодно…



Ах, если бы она могла отказаться от всей этой затеи, но выбора не было. Неделю назад ей выпала тетрадь с именем некой Анны Лоренс и были даны четкие указания к действию. Впервые Кэт делала что-то не по своей воле, насильно и без творческого энтузиазма. Словно она купила книгу, и продавец сразу рассказал ей имя преступника. Так нельзя делать, но это…возможно это ее единственный шанс…Шанс вырваться из клетки, перестать быть беспристрастной и выбросить из головы самые ужасные эпизоды ее работы. А еще возможность простить, наконец-то простить, чтобы больше не отравлять жизнь самому дорогому человеку, имени и лица которого она уже не помнила…

- Сэр, если вы отпустите меня, вы позволите мне еще раз увидеться с ним? Хотя бы в роли призрака?

- После выполнения задания, дорогая. Задание прежде всего. Будь начеку и записывай.

Кэт, превозмогая боль, комком сидевшую в ее груди, закрыла глаза.

Их разговор уносился куда вдаль, становился все прозрачней и невесомей, пока совсем не исчез за музыкой из местного паба и руганью двух бездомных, бурно обсуждавших человека в белом костюме. Этого человека, якобы, видел один из них, когда девушка бросилась под колеса автомобиля. Им все равно никто не поверит, да и этот факт не так важен: ни для Энн, медленно плетущейся домой, ни для Дебби, отчаянно пытающейся вызвать Питера, ни для самого Сорок седьмого, о чем-то постоянно думающего. Да и для всего мира. Скамейка теперь была одинока, и лишь она одна стала свидетелем начала, о развязке которого еще никто не подозревал, кроме, разве что, Всевидящего.