А Каил, видимо, ещё не привык к такому образу жизни, раз так расслабился в конце.
Сложно ему привыкнуть к такому) Всё-таки он привык к более спокойной жизни)
ЦитатаNikolette ()
Спектрой остается только восхищатся - так гибко подстроилась под ситуацию и вышла из практически безвыходного продолжения...
Она, в отличии от Каила, к таким вещам привыкла) Далеко не первый год ей приходится выживать)
ЦитатаNikolette ()
Автору - спасибо за такое яркое, динамичное продолжение, к тому же украшенное качественными скринами, передающими все эмоции героев и происходящее с ними.
Вот это продолжение! Выше всяких похвал! Так динамично и ярко. Переживала так, будто сама побывала на месте героев. Каждый скрин, каждое предложение в тексте восхищает! *Пойду перечитаю еще разок ) TS2. Династия БерринтонСимы для TS2
20 декабря. Рассвет Хвойные иголки запутались в волосах, а ветки расцарапали лицо до крови. Силы на исходе, но останавливаться нельзя, иначе грозит неминуемая смерть. Каилу казалось, что голый лес никогда не закончится, а спасение – миф. Охранники не скупились на пули, желая нафаршировать ими беглецов. Лицо Миронова пылало, а сердце выскакивало из грудной клетки. Дышать с каждой минутой становилось тяжелее, и он чувствовал, что долго в быстром темпе не протянет. Упасть означало сдаться и навсегда распрощаться с жизнью, а, может, и того хуже – снова оказаться в плену. У Спектры заканчивались патроны, а число охранников не сокращалось. Она искала место, где можно спрятаться, но кроме тонких деревьев и редких кустов на пути ничего не встречалось. Спектра не позволяла отчаянию закрасться в душу, не имела на него права, будучи ещё живой. Несколько лет назад она себе пообещала, что будет бороться до последнего и сделает всё, чтобы конец наступил как можно позже. Она слишком много потратила сил и времени на войну со своей слабостью, поэтому нельзя проиграть. Спектра верила, что способна на гораздо большее, чем думают о ней другие, и предела её возможностям нет. Это помогало добиваться успеха и выживать в мире, прогнившем до последнего атома. Один охранник подобрался слишком близко и дышал ей в спину. Он прыгнул вперёд, повалив Спектру на живот, прежде чем она успела обернуться. Наставница плюхнулась лицом в снег, выронив оружие. Поток адреналина выбросился в её мозг. Чувства обострились: мир стал во сто раз ярче, звук громче и отчётливее, но в то же время всё происходило словно в замедленной перемотке. Времени на раздумья не было, и она отдалась во власть рефлексам. Рука потянулась за пистолетом, до боли напрягая плечевые мышцы. Ногами Спектра пыталась оттолкнуть охранника, высвободиться из его лап. Мужчина оказался на удивление сильным и никак не отпускал. Попытки достать пистолет не увенчались успехом. Всего несколько ничтожных сантиметров отделяли от оружия, и они оказались решающими. Охранник направил на Спектру дуло автомата, и всё произошло так быстро, что она ничего не успела сделать. Выстрел… крик… вздох… Охранник смотрит на неё выпученными глазами. Мёртвыми глазами. Из его лба вытекает тонкая струйка крови. Спектра, пытаясь понять, что произошло, оборачивается и видит Каила. В его дрожащих руках пистолет, а в глазах ужас ни с чем не сравнимый. Он обескуражен - не может поверить, что отнял жизнь. Ему кажется, что всё происходило с кем-то другим, а он лишь наблюдатель. Телом управлял инстинкт – главный. Телом управляло желание защитить любимого человека. – Надо двигаться дальше, – обратилась Спектра, но реакции не последовало. Миронов стоял неподвижно, а в его глазах обитала пустота. На мгновение наставнице показалось, что он мёртв, но мертвецы не дышат, а он дышал. Спектра хотела вникнуть в ситуацию, если бы не охранники, открывшие сезон охоты на беглецов. Каждая секунда могла оказаться последней, а в такие мгновения чувства других людей, даже свои, теряют важность. Наставница сбросила с себя труп и, поднявшись с земли, подбежала к Каилу. Она не знала, как помочь, так как была дилетантом в делах душевных. Нужно двигаться дальше, но она не могла уйти без Миронова. Не хотела. Отчаяние подкралось близко к её сердцу, но выстроенная годами стена равнодушия выдержала натиск, однако, дала трещину. Спектра ненавидела его за то, что он вызывал эмоции в оледеневшей душе. – Я знаю, как тебе сейчас тяжело, но соберись, – молила она, с тревогой глядя по сторонам. Спектра пыталась достучаться до него, но создавалось ощущение, будто разговаривает с манекеном. Он закрылся так глубоко в себе, что не знал, как оттуда вернуться. Его пустой взгляд добивал её, а недавно в нём теплилось добро, которое было некстати в обители мёртвых душ у живых людей. Спектра больше не могла медлить. Она забрала пистолет у Каила, подхватила его под руку и потянула в глубь леса. Он послушно переставлял ноги, скорее рефлекторно, чем осмысленно. Со стороны он напоминал сомнамбулу, вот только не мог проснуться и забыть о произошедшем. Спектра суетливо оглядывалась, пытаясь обнаружить силуэты охранников, которые недавно наступали на пятки, а сейчас словно растворились в воздухе. Её не покидало ощущение тревоги. В лесу был кто-то опаснее охранников, и он тоже охотился. Она прислушивалась, но не улавливала звуков, словно находилась в вакууме. Снег под ботинками перестал скрипеть. Внезапно её запястье засветилось оранжевым цветом, а потом замигало. Спектра решила, что устройство сломалось. Мерцание означало лишь одно: поблизости не менее сотни механиков. Она даже одного не видела. Однако, всё вокруг казалось нереальным и чуждым, как если бы она смотрела на мир сквозь кривое зеркало. Ощущение продлилось секунды, и она не успела предположить, что сходит с ума. Устройство на запястье погасло, а мир снова обрёл звук, но охранники по-прежнему не появлялись. Спектра не надеялась на везение, но и не старалась понять, что их заставило прекратить погоню. Она слишком утомилась для построения догадок, и силы бросила на то, чтобы продолжать идти вперёд. Охранников не было видно на горизонте, но это ещё не означало безопасность. Впереди показалось небольшое поле, такое же гиблое, как и всё в колонии. Засохшие колоски пшеницы напоминали гладкую шерсть старого пса, которую расчёсывал ветер. Душистая свежесть, отдающая холодом, в ансамбле с запахом земли образовывали неповторимый аромат – именно так пахла свобода. В стенах Эдемиона Спектра ощущала себя заложницей, хотя добровольно выбрала такую «тюрьму». Она чувствовала себя орудием войны в руках вождя и ничего не могла поделать. Потеря свободы выбора – плата за новую жизнь, в которой не приходилось считать яблочный огрызок деликатесом. Отказ от чувств – цена возможности отомстить людям, забравшим у неё детство. Она всегда оставалась благодарной Главному за то, что он подобрал её с улицы, предоставил жильё и помог выкарабкаться из беспросветной депрессии. Ей было всего семнадцать лет, а это не тот возраст, когда человек всерьёз задумывается о смерти. Подростки свято верят в то, что они вечны, и смогут пережить всемирный потоп, глобальное потепление, падение метеорита и любую другую масштабную катастрофу. Спектра преждевременно утратила очаровательную иллюзию, а вместе с ней чуть не распрощалась с жизнью. Если бы Главный встретил её на месяц, а того и неделю позже, то было бы слишком поздно. Колония жестока к юным девушкам без семьи и дома. По левую сторону поля, близко к лесу, стоял деревянный дом, когда-то принадлежавший фермеру. Он напоминал собой груду деревянных досок, хаотично собранных в одном месте. Второй этаж походил на руины, оставшиеся после урагана, а первый героически держался, однако, был настолько ветхим, что мог в любую секунду рухнуть. Небо налилось кровью. Надвигалась сильная метель, о чём свидетельствовал стервозный ветер, бьющий снежинками по щекам. Спектра не хотела оставаться на улице в непогоду и решила укрыться в доме, который едва вселял ощущение безопасности. С порога она почувствовала едкий запах плесени и прогнившей древесины. Она никогда ничего не боялась, но сейчас бросало в дрожь от невидимой силы, что затаилась внутри помещения. Когда люди уходят, от них всегда остаётся некий отголосок: будь то особенный запах, свойственный только им или сгусток тепла, а иногда и холода, гуляющий сам по себе. Ничто не покидает мир бесследно. Входная дверь в доме отсутствовала. От неё остались щепки, каким-то чудом не слетевшие с петель. Они, ударяясь о стену, мерно постукивали под напором ветра. Посреди комнаты располагался величественный камин с давно истлевшими углями. Он стоял в царственном одиночестве, будучи единственным из того, что не смогли утащить воры. Соседнюю комнату усеивал мусор, из общей массы которого выделялись головы кукол. Они крошечными глазками смотрели на Спектру, словно хотели что-то сказать, но не могли. Крыша пестрила дырками, сквозь которые виднелось мрачное небо и падали снежинки. По дому своевольно гулял сквозняк. – Раздевайся, – скомандовала наставница Каилу. – Что? Нет, я хочу спать. Он сел на пол и облокотился о стену. Силы постепенно покидали тело, и не возникало желания даже пальцем пошевелить. Мысли путались в голове, как будто мозг впадал в паралич. – Раздевайся, идиот. И не спи. Если заснёшь сейчас, то больше не проснёшься, – она подошла к Миронову и, присев рядом, торопливо начала расстёгивать его пальто. Оставаться в промокшей одежде нельзя, иначе грозит неминуемая смерть от переохлаждения. – Оставьте меня, – глаза медленно закрывались. Его не беспокоило происходящее, словно это было не с ним. Отрезвила звонкая пощёчина, которую отвесила Спектра. – Я сказала, не спать! – перешла на крик наставница. Освободив Каила от пальто, она принялась стягивать свитер. В голове она судорожно перебирала способы помочь и, первым делом, планировала развести огонь в камине. Дым мог привлечь чёрных медиков, но ничего другого не оставалось: если не согреть Миронова и не высушить одежду, то он нежилец. Она была готова рискнуть ещё раз встретиться с людьми Тины. Отбросив свитер в сторону, Спектра начала расстёгивать ширинку на его брюках, но Каил схватил её за руку. – Я сам, – с трудом произнёс он. Разум немного прояснился, и теперь он понимал, насколько беспомощно выглядит. Пусть боец из него плохой, но штаны-то он мог самостоятельно снять. – Да мне не сложно, - она не видела в этом ничего предосудительного. Времена, когда подобное могло её смутить, прошли так и не начавшись. На свете не осталось вещей, которые вгоняли бы её в краску, да и скромность затерялась в прошлых десятилетиях – лет двадцать назад. – Нет, я сам. – Как скажешь. Она прекрасно понимала Каила, так как сама с большой неохотой принимала помощь от других людей, если, конечно, принимала. Всю жизнь приходилось справляться с проблемами самостоятельно, а к любому проявлению добра он относилась с огромным подозрением. Люди, которые предлагали, якобы безвозмездную помощь, в лучшем случае хотели забраться к ней в трусы, а в худшем… Об этом она умалчивала. Спектра отошла в соседнюю комнату за пыльным одеялом, которое приметила во время обхода помещения. В нём зияли дырки, проеденные молью, но выбирать не приходилось. Вернувшись в комнату, она швырнула Миронову одеяло, а сама вышла на улицу за ветками и корой. К тому моменту, как наставница вернулась в хижину, он избавился от последней одежды и закутался в одеяло. Она поспешила развести огонь в камине, пока ещё Каил окончательно не продрог. Высечь пламя путём трения оказалось непростой задачей, но терпение и настойчивость помогли добиться поставленной цели. Ветки вспыхнули трескучим огнём, озаряя комнату рассеянный светом. Разложив одежду Миронова вокруг камина, Спектра села на пол. Наконец можно передохнуть и залечить мелкие раны, которые остались в память о сегодняшнем дне. Каил постепенно отходил от шока, но всё ещё смотрел на мир отчуждённым взглядом. Он выглядел другим человеком: холодным, закрытым в себе и потерявшим веру в добро. Теперь и для него пути обратно, в обычную жизнь, больше не существовало. Он это понимал. – Я убил его, – Миронов шептал, но для него слова казались оглушительными. Он весь дрожал и напоминал больного, только что осознавшего своё сумасшествие. Закрадывалось робкое желание, чтобы всё оказалось бредом, чтобы наставница сейчас же опровергла сказанное. Печально, но не всем желаниям суждено сбыться. Спектра смотрела на Каила с сочувствием и не могла подобрать слов. Она помнила своё первое убийство и ощущение, что мир никогда не станет прежним. Чужая кровь стекала по её руке, а вместе с кровью, тело человека покидала жизнь. Спектра в силу неопытности не попала в сердце, а задела пулей желудок, и мужчина долго умирал. Она с любопытством наблюдала за последними вздохами, ожидая момент, когда душа вырвется на свободу. Этого не случилось. То ли он жил без души, то ли душа выдумка. Она склонялась к тому, что у него не было души. Про себя Спектра называла его «личным дьяволом» и ненавидела всем сердцем, считая, что ещё сильнее презирать невозможно. Если бы она умела воскрешать мёртвых, то убивала этого человека снова и снова, до бесконечности. Когда ей было тринадцать, и она нуждалась в помощи, личный дьявол заметил её среди толпы и пообещал устроить незабываемую жизнь. И он устроил - незабываемо отвратительную жизнь. Спектра никому не рассказывала о том, через что ей пришлось пройти. Возможно, она не могла принять своё прошлое и не говорила о нём, а, может, не было человека, который действительно хотел выслушать. Её жизнь сложилась иначе, если бы не первое убийство и не сотня последующих. Спектра не хотела отнимать жизнь у людей, она испытывала угнетающие мучения совести, но поступить иначе тоже не могла. Мужчины оскорбили её, она возненавидела их, а всех, к кому наставница питала ненависть, настигала смерть. Это не личная прихоть, не акт жестокости – она защищала множество маленьких душ и мстила за которых никто вовремя не вступился. В тот период её мир перевернулся с ног на голову, и она так запуталась, что перестала различать добро и зло, милосердие и жестокость. Единственное она знала наверняка: миром правят не деньги, не любовь и не похоть. Миром правит сила. Она достаточно находилась в подчинённых для того, чтобы не хотеть больше возвращаться в «рабство». Теперь она была сильной, теперь она правила. – Убил, и ещё не раз убьёшь, если хочешь выжить, – Спектра не стала лгать, что дальше всё будет хорошо. Она знала, что хорошо никогда не будет, если только мир внезапно не изменится, очистившись от людей-паразитов. – Я запутался. Мы боремся за жизни людей, но сами их отнимаем. Почему? – он пытался понять истину, которую никогда бы не принял. – А ты хотел всех спасти, не замарав рук? Так не бывает. Чтобы победить зло, приходится самому стать злом. Спектра считала себя злом и не пыталась это скрыть, а, наоборот, ярко демонстрировала. Люди имели право знать, с кем связываются, будь то враги или те, кто пытались затесаться в друзья. Каил поник. Внутри него происходило невидимое сражение между правдой и мечтами, и выжить способно что-то одно. Он не хотел становиться злом, но ощущал себя таковым. Это заставляло усомниться в правильности пути, на который он встал. Предстояло решить, что хуже, действие или бездействие, которое в итоге может привести к негативному результату. Оставалось понять, за что он сильнее будет себя винить. – В чём смысл? Миронов хотел услышать вдохновляющую речь о спасении невинных или о благих намерениях. Ему было нужно то, что заставит встать и продолжать бороться, возложив на жертвенный алтарь свою душу. Спектра наклонилась к нему и посмотрела в глаза. Его душа свернулась в комок от тяжёлого, отчаянного взгляда наставницы. Раньше Каилу казалось, что она смирилась со своей участью, и была довольна жизнью убийцы. Сейчас он понимал: с подобным мог смириться только безумец, а Спектра находилась в своём уме. – Смысла нет. – она покачала головой. – Просто берёшь оружие, идёшь в бой и пытаешься убить первым тех, кто собирается убить тебя. Спектра не стала обманывать. Правда в любом случае покажет своё лицо, а если он не готов посмотреть ей в глаза сейчас, то и в будущем не сможет. Разница в том, что со временем всё усугубится, и что сегодня может сделать сильнее, завтра непременно убьёт. Миронов хотел кричать, что это неправда, но авторитет Спектры подавлял порывы к отрицанию. Оставалось молча принять жестокое умозаключение: в войне нет ничего благородного. – Потом будет легче отнимать жизнь? Каил нуждался в положительном ответе, который крутился в голове, однако, не был доказательным. Возможно, если бы его мысли произнесла Спектра и достаточно убедительно, то он непременно поверил. Вопрос больно кольнул наставницу в естество. Пробудились воспоминания о том, через что пришлось пройти - о жертве, принесённой во имя силы и совершенствования. Жертва была несоразмерной с результатом, к которому в итоге привела. Наставница отдала все свои ордена и позабыла о достижениях, если бы это обратило время вспять. – Нет, легче не станет, но ты научишься с этим жить, – в глазах Спектры появился блеск, отдалённо напоминающий неродившиеся слёзы. Миронов раньше не лицезрел её печальной, без хитинового покрова и напускной агрессии. Сейчас он видел перед собой человека, которому не чужды слабости. Он видел её настоящую. Спектра ощутила неловкость, будто обнажила не чувства, а тело. Причём во втором случае ей не было бы так скверно, как от того, что впустила человека в душу. Она не могла оставаться здесь, рядом с ним, и вышла на улицу, где разыгралась метель. Каил не последовал за наставницей, чтобы не лишать её желанной возможности побыть одной. Он увидел в её взгляде больше, чем могли сообщить слова, и переживал, что она испугается душевной близости и закроется ещё глубже. Теперь он знал, что она скрывает некую тайну, личную трагедию, и видел, как это истязает. Он бы отдал своё сердце, чтобы вернуть ей душу. Миронов прислонился к стене и через отверстие в потолке наблюдал, как проплывают дымчатые облака. Он хотел отстраниться от мыслей и отречься от памяти, чтобы забыть об убийстве, о подорванной вере в правое дело. Чем сильнее он хотел, тем надёжнее впитывались воспоминания, как пятна грязи на белую рубашку. Временным спасением оказался сон, который пришёл неожиданно и продлился всего несколько часов.
20 декабря. День Из обители Морфея вырвал обеспокоенный голос наставницы: - Вставай. Механик близко. Поспешно открыв глаза, он заметил оранжевое свечение от запястья Спектры. Оно исходило из-под кожи от непонятной штуки в форме круга. Спектра считала изобретение Главного – лихткарт, довольно полезным. Он всегда светился, если механики находились близко, а также показывал их количество и местонахождение с погрешностью в сто метров. Неоспоримым плюсом являлось то, что лихткарт нельзя потерять, так как устанавливался под кожу и не доставлял дискомфорта благодаря небольшому размеру. Спектра знала, что в его состав входит сталь и вещество под названием горникс. Эта светящаяся материя происходила не с Земли, а была извлечена из глаз механиков в период экспериментов. Интересным свойством горникса являлось то, что в отдалении от роботов он представлял собой бесцветную желейную консистенцию, но стоило механикам появиться в радиусе двухсот метров, как он тут же затвердевал и начинал излучать оранжевое свечение. При большом скоплении внеземных машин - мерцал. Это всё, что Спектре удалось запомнить из нудных рассказов Главного. Она предпочитала считать, что мужчина - колдун, лихткарт – магический артефакт, а не углубляться в научные штуки. Для неё высокотехнологичные приспособления работали исключительно на волшебстве, а те, кто хоть чуть-чуть в них разбирались, определённо продали душу дьяволу в обмен на знания. Спектра не была глупа. Многие считали её слишком умной для женщины, и это возглавляло ряд её недостатков. В отличие от прочих бойцов «Синтеза», она умела думать самостоятельно, из-за чего и происходили все её беды. Слишком сложно было ею руководить, хотя и на мудрёного дикого зверя найдётся управа. Жизнь сама преподнесла Спектре жестокий урок непослушания, а этим воспользовался Главный, и превратил свободолюбивую львицу в цепного пса. В особых случаях, для приручения собаки недостаточно бросить кость, а надо ещё и отобрать её впоследствии за плохое поведение, чтобы потом, до конца своих дней, животное боялось ослушаться и потерять оставшиеся награды. Затушив огонь в камине, наставница вышла на улицу. Каил спешно оделся, и для защиты прихватил с пола арматуру - его пистолет теперь находился у Спектры и она, очевидно, не собиралась возвращать. Выйдя наружу, он встретил насмешливый взгляд наставницы: она представила, насколько забавно Миронов отбивался бы от механика этим «оружием». – Собираешься этим защищаться? Ты своей соломинкой броню механику не поцарапаешь. Когда Спектра отвернулась, Каил выкинул арматуру, однако, не хотел признавать свою ошибку. – Ну хотя бы попытаюсь. Он думал: зачем стараться, если это не ценят? Миронов чувствовал себя бесполезным и за это призирал себя. До встречи со Спектрой он растрачивал жизнь на пустые вещи вроде халтурной работы и самобичевания. Он всегда знал, что должен сделать нечто важное, но продолжал скитаться по барам, в поисках дешёвой выпивки и доступных женщин. Все его якобы друзья, ничем не отличались от стада безвольных животных, для которых не существовало ничего, кроме удовлетворения основных физических потребностей. Чувства были не в цене, они всеми способами осуждались, как нечто бесполезное, лишнее, вроде аппендицита. Всех, кто пытался мечтать, взлететь выше остальных – тут же опускали на землю и размазывали по асфальту. В колонии была в цене идеология: все как один, один как все. В колонии бродили люди-синонимы. Каил никогда не презирал чёрствые, прогнившие сердца. Он жалел их, сочувствовал душевным инвалидам. Колонисты только и делали, что винили правительство в своих бедах, но сами ничего не предпринимали для улучшения качества жизни, для совершенствования себя. Миронов был таким же, но с одним отличием: он умел мечтать. Сейчас он ощущал, что стремительно движется к предназначению, но без нужных навыков путь был не просто тернист, а полностью состоял из острозаточенных лезвий и капканов. Навигатор указывал на лес, откуда раздавался знакомый скрежет. Каил и Спектра укрылись за массивным камнем, ожидая, пока механик выйдет на открытую местность и подставит себя под удар. Скорее всего, робот знал об их присутствии, иначе бы здесь не появился, а наставница знала зачем, точнее, за кем он пришёл. – Сюда прилетят люди из «Синтеза»? – Каил считал, что они всегда появляются, когда в мир проникает механик. Отчасти он не хотел, чтобы здесь оказался отряд корпорации, от которой он мечтал убежать, однако, понимал, что без их помощи справиться будет тяжелее. – Вряд ли. Они могут отследить только массовое появление механиков, а здесь он один, – в глазах наставницы затаилась грусть. Она пыталась что-то ещё сказать, но с трудом давалось огласить эти мысли. – Миронов, у меня нет с собой чипов с вирусом для отключения механика. Спектра смотрела серьёзным взглядом, в котором одновременно сочетались отчаяние и смирение, как будто всю жизнь готовилась к этому моменту. Каил догадывался, что означают её слова, но старался не терять надежды. Возможно, были ещё способы побороть механика, просто он не знал. – Что будем делать? – Я попытаюсь его остановить, хотя бы задержать. Не знаю, получится ли у меня, но я видела человека, который разобрал механика на запчасти, – она сделала небольшую паузу и прикрыла лицо рукой, словно хотела скрыть от Миронова неуверенность. Спектре казалось, что если произнесёт вслух следующую фразу, то она окажется правдой. В горле словно ком встал, но она пересилила себя. – Если у меня не получится… если я погибну… ты должен убежать как можно дальше. Не пытайся геройствовать. Просто живи. План привёл Каила в ярость. Надоело прятаться, убегать и снова прятаться. Он не мог допустить, чтобы наставница погибла в бою, в котором у неё изначально нет шанса одержать победу. Это несправедливо по отношению к ней и губительно для него. Миронов тоже знал, за кем пришёл механик. Он не мог позволить, чтобы Спектра погибла, защищая его, обычного новобранца. – Спасибо вам за всё. Он на несколько секунд задержал взгляд на Спектре, чтобы напоследок полюбоваться её лицом. Каил суетливо пытался запомнить её черты, её взгляд, полный решимости, а вовсе не жестокости. Наставница ещё не догадалась, что он собирается сделать, и никогда не узнает, что причиной поступка стала любовь. Миронов сорвался с места и рванул навстречу к механику. Он не понимал, что делает, но чувствовал – это единственный верный путь. Спектра бросала в спину просьбы и приказы вернуться, однако, они не могли повлиять на решение. Каил осознавал, что, скорее всего, погибнет, но это не останавливало. Если его смерть поможет спасти наставницу, если механик заполучит его и уйдёт, то так тому и быть.
Сообщение отредактировал AlexLexy - Воскресенье, 22.02.2015, 22:13
Добрый день! Не очень уж давно начала читать ваш сериал и хочу сказать, что он вызывает у меня восхищение! Я как начинающий "писатель" считаю его примером для подражания. Спектра просто шикарна, хотя вам наверное не раз это говорили...) Всегда любила такого рода персонажей, сильных, отчаянных, несокрушимых, но с какой-то внутренней трагедией, что заставила их закапать все свои чувства как можно глубже. Желаю вдохновения и творческих успехов!!! Буду ждать продолжения)))
Dasha_ahsaD, добрый вечер, благодарю за комментарий)
ЦитатаDasha_ahsaD ()
Не очень уж давно начала читать ваш сериал и хочу сказать, что он вызывает у меня восхищение! Я как начинающий "писатель" считаю его примером для подражания.
Очень приятно такое услышать) Спасибо))
ЦитатаDasha_ahsaD ()
Спектра просто шикарна, хотя вам наверное не раз это говорили...) Всегда любила такого рода персонажей, сильных, отчаянных, несокрушимых, но с какой-то внутренней трагедией, что заставила их закапать все свои чувства как можно глубже.
Радует, что Спектра нравится) Я сама очень люблю подобных персонажей, поэтому и создала Спектру именно такой)
ЦитатаDasha_ahsaD ()
Желаю вдохновения и творческих успехов!!! Буду ждать продолжения)))
Прекрасно! Поразительно! Каждая фраза, каждое слово на своем месте. Нет ничего лишнего и в то же время добавить нечего. Я не знаю, как еще точнее выразить свои мысли об этой истории в целом. Я просто продолжаю восхищаться. TS2. Династия БерринтонСимы для TS2
потрясающее продолжение - настолько приятного литературного изложения такой сложной истории давно не видела. Столько интересных сравнений, мыслей...
Благодарю) Я очень старалась)
ЦитатаNikolette ()
Спектра показана нам совсем не такой, какой она всем представляется, а Каил... ведомый. И ему это, кажется, нравится.
Думаю, ему это действительно нравится. По крайней мере на данный момент) А у Спектры есть та сторона, которую она старается никому не показывать и ей это почти удаётся)
ЦитатаNikolette ()
Но последний его поступок... бррр... надеюсь они оба эту встречу переживут.
Миронов добежал до середины поляны и остановился. Механик, ломая кроны деревьев, двигался навстречу. Спектра бежала к ним. Каил отрёкся от страха и сконцентрировался на машине. Пришелец содрогал землю увесистыми шагами. Спектра переживала, что не успеет прежде, чем робот доберётся до Миронова. Он переживал, что она успеет. Механик повалил последнее дерево, отделявшее от поляны, и остановился. Каил сделал шаг навстречу машине. Противник не нападал, и Миронов сократил расстояние ещё на полметра. Внезапно он ощутил притяжение, словно был железом, а механик магнитом. Такое случалось раньше, но чувство значительно усилилось. Каил не контролировал свои действия: нечто невидимое управляло телом, заставляя идти к роботу. Рука сама потянулась к машине, когда расстояние между ними сократилось до метра. Миронов не испытывал эмоций, словно сам был роботом, но, когда механик сел на одно колено и протянул руку в ответ – Каил повергся в шок. Он хотел убежать, но не мог пошевелиться, и наблюдал за происходящим. Где-то далеко, словно в другом измерении, кричала Спектра, но Миронов больше не принадлежал этому миру. Для него всё вокруг исчезло. Он видел только светящиеся глаза механика, которые казались знакомыми. Когда их руки соприкоснулись, у Каила в голове произошла вспышка, и он на секунду увидел ночное поле, мерцающие вдали огни. Это походило на давно забытое воспоминание, которое неожиданно вернулось, но быстро ускользнуло. Ему казалось это очень важным, но не получалось вспомнить детали. Он почувствовал, что возносится вверх. Мир перевернулся, и это являлось не полётом, а падением в небо. Глаза механика сменились на чёрно-белые разводы, а разводы на абсолютную темноту. Каил ощутил холод, словно оказался внутри айсберга. Внезапно тело охватил жар, заставляющий гореть изнутри. Он готов был снять с себя кожу, лишь бы это прекратилось, но постепенно температура сама нормализовалась. Зазвучал голос, в истерике причитающий на незнакомом языке. К нему присоединились другие голоса, вопящие так, что раскалывалась голова. Миронов никого не видел в кромешной тьме, и не мог определить, откуда доносятся звуки. Они были повсюду – замыкали в круг. Казалось, прошла целая вечность, прежде чем тьма рассеялась. Это был не тот мир, который знал Каил. Поляна исчезла, и он увидел перед собой множество крошечных звёзд, что хаотично усеивали окружающее пространство. Голоса утихли, как и прочие звуки. Под ногами вместо земли простиралась необъятная бездна, но Миронов не падал – замер на месте. Со спины доносился ослепительный жёлтый свет, что рассеивал абсолютную темноту, и представлял взору необычайное великолепие небес. Багровые оттенки плавно перетекали в морозно-синие, как будто неуклюжий художник случайно пролил на стол краски, и они перемешались. Казалось, что он очутился в периферии радужки тигровых глаз с маленькими крапинками и бесподобными разводами. Чувство невесомости дарило крылья. Каил медленно, плавно летел, будто дрейфовал по волнам спокойного океана. Не было страха, словно всё происходило так, как и должно. Подобного умиротворения он никогда не ощущал, и хотел в нём до конца раствориться. Миронов не дышал, но и не задыхался: функции организма поставили на паузу. Он не слышал стука сердца. Повернувшись налево, он увидел гигантский шар синего цвета с белоснежными разводами на поверхности. Кое-где встречались зелёные участки с неровными краями, цвет которых варьировался от тёмно-коричневого к пепельно-жёлтому. Шар Каилу напоминал ёлочную игрушку, потрёпанную временем и побывавшую в грязи. Он не мог налюбоваться впечатляющим зрелищем, и чувствовал себя ничтожным по сравнению с гигантским объектом. С правой стороны находились необычные сооружения, количество которых превышало тысячу. Они походили на железных птиц и левитировали вместе с Мироновым в невесомости. У них было округлое туловище с вытянутой, острой, словно копьё, носовой частью, а по всей площади располагались крохотные иллюминаторы и несколько шлюзов. Корма объектов состояла из четырёх кубических блоков, прочно скреплённых вместе. По бокам сооружений произрастали по два длинных крыла прямоугольной формы, которые были полностью собраны из мелкой зеркальной плитки, и отражали свет. Размер «птиц» был намного меньше шара – примерно с пятиэтажное здание. Каил ощущал, что его влечёт к объектам. Он слышал их зов. Только он хотел направиться к «птицам», как вдруг окружающее пространство ушло во мрак. Миронов начал падать, и на этот раз был один, без механика. Робот исчез во время первого полёта, и до сих пор не появился. Нахлынула буря негативных эмоций, с которыми он не мог справиться. Сначала окутывал неистовый холод, потом отчаяние запустило чёрные щупальца в душу. Он чувствовал себя загнанным в угол, и хотел убежать от всего мира, но не мог. Оказавшись на знакомой поляне, Каил ощущал себя потерянным. Его наполняли чужие эмоции, которые казались роднее своих. – Где ты был? – в реальность вернул строгий голос наставницы. – Исчез на глазах и целый час пропадал. Она скорее недоумевала, чем злилась. Увидев состояние, в котором вернулся Миронов, Спектра немного сбавила напор. – Что случилось с механиком? – он выглядел растерянным, погружённым в мысли. Он сидел на поляне, и не отводил затуманенный взгляд от одной точки на снегу. – Тебя лишь это волнует? – Спектра не смогла сдержать возмущение. Можно было подумать, что она переживает за Каила. – Механик вместе с тобой исчез и не вернулся. Он пытался проанализировать увиденное, сопоставить факты, но выходила путаница. Здравый смысл мешал поверить в действительность произошедшего. Миронов предполагал, что сошёл с ума и всё придумал, но раз Спектра видела исчезновение, стало быть, оно случилось взаправду. Он ощущал страх, возникший из-за непонимания ситуации. Каил старался держать себя в руках и не поддаваться панике. Только он мог разобраться в ситуации. Единственным адекватным объяснением было то, что механик похитил и перенёс в свой мир, но Главный говорил, что оттуда ещё никто не возвращался. Неужели, повезло? – Я думал, что проник в воспоминания механика, но теперь не уверен, – Миронов посмотрел на Спектру взглядом, молящим о помощи. – Если я всё расскажу, вы постараетесь понять? Спектра видела, что Каил разрывается на части от собственных мыслей. Ей хотелось оставаться неприступной, каменной, ведь так безопаснее, но хорошо отточенный навык равнодушия не удавалось применить. Она чувствовала его боль. – Конечно, постараюсь, – голос наставницы звучал мягко, успокаивающе. Она улыбнулась, и глаза наполнились теплом, которое Каил не рассчитывал увидеть. – Только не здесь. Вернёмся в дом, а то надвигается буря. Спектра не смогла остаться безучастной и отказать в помощи, как однажды отказали ей. Тогда наставница нуждалась в человеке, который бы сказал всего одну простую фразу: всё будет хорошо. Тогда она была слабой, зависимой от людей, но с тех пор многое изменилось. Теперь Спектра могла справиться с проблемами, и никого ни о чём не просила. Наставница протянула Миронову руку и помогла подняться. Их взгляды встретились, и где-то внутри произошла яркая вспышка, которая заставила душу трепетать. Спектра увидела в Каиле отражение своих чувств, которые истязали долгое время. Она считала, что прошлое над ней уже не властно, но нет. Оказалось, достаточно маленькой искры – знакомого взгляда, для возрождения убийственного пламя в душе. Она представила, что могла потерять его. Накрыла волна боли, и чтобы не захлебнуться, Спектра отчаянно обняла Миронова, прижав к себе так сильно, будто в следующую секунду он ушёл навсегда. Она через шершавое пальто до боли впилась в его кожу ногтями. Он молча стерпел, и с нежностью обхватил её дрожащее тело, вдыхая сладко-медовый аромат волос. Каил был счастлив, обескуражен и одновременно страдал, что это, возможно, в первый и последний раз. Её тело покрылось мурашками от прикосновения к Миронову, вызывая сладостную дрожь. Сердечный ритм сбился. Спектра осознала, что поступает неправильно, и не может совладать с запретными чувствами. Она в испуге оттолкнула Каила. Не хотелось ощущать тепло, вместо привычного холода. Спектра боялась тепла, боялась показаться слабой и зависимой от другого человека. Все в итоге уходят, а терять близких она больше не хотела. Не могла. – Прости, я не должна была… – Спектра не смогла закончить фразу. Отведя взгляд в сторону, она переживала, что Миронов будет считать её не бойцом, а жалкой пародией: никчёмной и сентиментальной. Он не знал, как трактовать поступок наставницы, и ответил холодным «всё в порядке». Каила охватили сомнения, которые не давали порадоваться или расстроиться. Он старался не выдать истинных чувств, прикрываясь безразличием, и многое отдал бы за возможность прочитать мысли Спектры, чтобы узнать однозначный ответ. – Нет, не всё в порядке. Это не должно было случиться. Я жалею об этом, – голос наставницы звучал неуверенно даже для неё самой. Она снова начала злиться на свою слабость, и не заметила, что слова больно ударили по мечтам Каила. Если у него и были робкие надежды на счастье, то они умерли в эту секунду. Он не стал продолжать болезненный разговор и, оставив Спектру позади, направился к дому. Хотелось перейти на бег, чтобы хоть немного забыться, но глубокие сугробы не позволяли осуществить задуманное. «Я жалею об этом» – фраза рондообразно звучала у него в голове. Слова в совокупности с пессимистичными домыслами приводили в ярость. Неужели, он настолько плох, чтобы жалеть о дружеском объятии? Миронову хотелось найти другие причины, но не получалось. Он винил себя в том, что недостаточно хорош для Спектры, недостаточно хорош для любого человека. Каил знал: скоро полегчает, исчезнет обида, нужно лишь направить мысли в правильное русло. Всегда становится легче – это вопрос времени, но казалось, что сейчас всё иначе. Он не заметил, как оказался возле дома. Тучи, гонимые сильным ветром, стремительно собирались в огромное траурное пятно. Лёгкий снегопад превращался в метель, словно злился вместе с Мироновым. Позади раздался протяжный скрип, а потом звук удара: могучая сосна рухнула, вздымая вверх пепельный снег. Дом радушно принял Каила, который поспешил зайти внутрь. Спектра не заставила себя долго ждать и, проникнув в хижину, расположилась в углу. Она сидела и выдерживала молчание. – Я видел огромные металлические сооружения, которые летали на фоне звёзд. Объекты напоминали птиц, – на удивление Миронова, наставница не пыталась опровергнуть сказанное. – Рядом находился разноцветный шар: тёмный с одной стороны и светлый с другой. – Что ещё ты видел? Она не могла вообразить и поверить в подобное, но отрицать тоже не получалось. Ещё недавно она считала, что у механиков нет мыслей, но Каил изменил представление об этом. – Ничего не видел. Потом я снова оказался на поляне, – он ненадолго притих. Он старательно обдумывал, можно ли наставнице высказать своё умозаключение, готова ли она услышать. Ближе неё никого не было, поэтому Миронов решился. – Мне кажется, механики способны не только думать, но и чувствовать. На лице Спектры застыло недоумение. Она смотрела так, словно пыталась понять, в своём ли он уме. Если даже люди разучились чувствовать, то что говорить о роботах, в программу которых не входят эмоции. – Почему ты так решил? Спектра не могла принять сказанное. Информация противоречила всему, что старательно внушали долгие годы. Она лично убедилась: механики – монстры, которые лишены жалости и милосердия. Роботы забрали то единственное, чем она дорожила. Растерзали на части. – Механик передал мне свои эмоции. Ничего хуже я в жизни не чувствовал. Роботы страдают из-за нас. Спектра вскочила с пола, и подошла к Каилу. Он тут же напрягся из-за её реакции, словно перед ним стояла не женщина, а раздражённая львица. Нахмурив брови, наставница смотрела на него и не могла поверить, что он жалеет монстров. Возможно, Главный был прав, когда говорил про обратную связь между механиками и Мироновым. Роботы обманули его, завладели разумом. Спектра хотела, чтобы ей показалось. – Надо прекратить охоту на роботов. Они похожи на нас, а чем мы будем лучше чёрных медиков, если продолжим убивать себе подобных? – Каил знал, что разозлит наставницу этими словами, но, быть может, он единственная надежда механиков на спасение. Спектру от каждого слова бросало в дрожь. Она переживала, что наступит этот момент, и пыталась оттянуть неизбежное. – Мы – будем. Разве этого недостаточно? Ты забыл, что они похищают людей, а потом, возможно, убивают? Руки Спектры сжались в кулаки от мысли, что Каила не спасти. Он не имел права оказаться предателем после того, как стал надеждой. – Вы лично видели, как они похищают человека? Может, Главный врал, а Тина права, что механики безобидны? Упоминание имени этой девушки привело Спектру в ярость. Наставница не знала, кто околдовал Каила: механики или Тина. Она не видела, как роботы похищают гражданских, но только потому, что «Синтез» тщательно защищал колонию. Вместо гражданских погибали солдаты. Это было нормально, словно бойцы не люди. Это война. – Ты сошёл с ума! – выкрикнула наставница. Упоминание Тины было последней каплей в кувшин терпения. Сначала Каил спит со шлюхой, а потом ещё и принимает её сторону. Не для этого Спектра спасала его, рискуя своей жизнью. В голову закралась мысль, что лучше бы он остался у чёрных медиков, к которым испытывает сердечную привязанность. Наставница резким движением выхватила пистолет и направила на Каила. Она чувствовала себя опустошённой, изорванной в клочья. Спектра помнила, что обещала убить его, если он примет сторону механиков. Она никак не могла выстрелить. Ветер ревел вместе с душой. Спектра не подозревала, что Каил стал ей дорог, и слишком поздно бежать от чувств. Убить его означало навсегда распрощаться со своим сердцем. – Либо поверьте мне, либо убейте. Только не надо тянуть, – его голос звучал на удивление спокойно. В его глазах Спектра видела готовность принять смерть. Он не пытался защищаться, словно не мог выступить против неё даже в такой момент. Ему удалось и предать, и остаться преданным ей. Спектра знала, что должна выстрелить. Она положила палец на курок и, до боли прикусив губу, зажмурилась.
Сообщение отредактировал AlexLexy - Четверг, 08.01.2015, 08:32
Неужели и вправду окажется, что Механики безобидны. Что им тогда нужно? Такие крутые повороты в каждой серии! А про Главного думаю, что он или глубоко заблуждается или на самом деле он - Главный Злодей ))
ЦитатаAlexLexy ()
Она положила палец на курок и, до боли прикусив губу, зажмурилась.
какое фантастическое продолжение... И скрины такие живые, динамичные, как бы странно это не звучало. Кажется, что вот-вот всё придёт в движение. Мало кому удается этого добиться.
Спасибо) Я стараюсь добиваться такого эффекта)
ЦитатаNikolette ()
Шаг навстречу механику показался...интересным. Что же они такое? Кто такие?
Это и предстоит выяснить)
ЦитатаNikolette ()
Спектра, конечно, слишком ограниченно мыслит, надеюсь, чувства возьмут верх над разумом и помогут взглянуть на ситуацию с другой стороны. Но для этого ведь нужно побороть свои гордость и чувство долга. И ещё одно "но": но Спектра же сильная девчонка. Я в неё верю...
Слишком уж долго ей внушали, что механики - зло. Да и у неё есть личные причины их ненавидеть. Хотя Каил из-за её ненависти к механикам явно не должен страдать.
