Уравнение с четырьмя неизвестными - Страница 19 - Форум, посвященный играм The Sims 4,3,2,1

Аверс:
Я ненавижу понедельники. Но что такое понедельник по сравнению с сегодняшним дурацким вторником? Я ехала домой и прокручивала прошедший день в голове.

Начался он не плохо. Даже очень хорошо. Каминский проснулся, обнаружил у себя под боком голую, спящую, беззащитную меня и, конечно, разбудил в свойственной ему манере. Все было как всегда улетно, и, тем не менее, совсем иначе, чем всегда. О, боги! Я оперирую словом «всегда» в отношении секса с Каминским! Ужас, ужас! Но было иначе – медленно и запредельно нежно. Так нежно, так бережно, так сладко… и молча. Он не сказал ни единого слова. И это тоже меня удивило.

Потом были водные процедуры. И мне не удалось выгнать Влада из ванной, так что он повторил попытку, и я скребла кафель и подвывала вместо того чтобы чистить зубы и сушить волосы.
Потом мы чуть не сожгли яичницу, потому как его неугомонное величество предприняло попытку нагнуть меня на обеденный стол.



Но тут уж я воспротивилась, яичница была спасена, и мы позавтракали. А потом мне удалось сбежать и соскочить с темы ключей: я разыграла пьесу «Ах, я опаздываю! ». Влад, не привязанный к необходимости ходить в контору, порывался везти меня сам, но я отбилась и упорхнула.

Утро можно было считать сносным, особенно если учесть, что тема «моих-твоих» и вообще чувств не поднималась. Влад либо удивительно тонко почувствовал, что я не поддержу эту беседу, либо просто устал, и взял паузу в своих попытках выбить из меня подтверждение того, что …

Но я все равно была какая-то депрессивная. Целый день депрессивная. Особенно расстроил меня звонок Влада, сообщившего мне, что у него встреча в семь часов, он не знает, во сколько освободится, и каково мое мнение по поводу того, чтобы он приехал после своей встречи ко мне на Шильмана, раз уж я так упорствую в своем нежелании ехать после работы к нему на Посольскую. Я не смогла сказать ему, что я против. Вот не смогла, и все. И после этого «не смогла» мне стало особенно тоскливо. Настолько тоскливо, что я разболталась своим языком и испортила настроение Птичке. Как же хорошо, что он поговорил со мной об этом! Он такой умница! Девки даже не понимают, что Таир-мачо ни в какое сравнение не идет с Таиром-другом.

Ну и день неумолимо двигался к концу. Мойдодыр клянчил overtime из Таира, а мне даже не подумал его предложить. Так что пришлось собрать манатки и выступить домой. По приезде я совершила трудовой подвиг в обнимку со шваброй, и даже помыла в ванной плитку — все что угодно, только не думать о Владе и всем этом. Потом я устроила ревизию холодильнику и ужаснулась. Пришлось напяливать куртку и бежать в гастроном на углу. А потом время вышло, и я поперхнулась дымом, стоя на балконе: во двор въехал пыльный туссон.

Влад был какой-то странный, какой-то взвинченный. Схватил меня на пороге и присосался, как пиявка, даже дверь не дал закрыть. Когда мне удалось отбиться, я предупредила его:
— Если ты снова потащишь меня в койку, я расцарапаю тебе лицо!
— Ошибаешься, — ухмыльнулся он, разуваясь и швыряя куртку на вешалку, — ты расцарапаешь мне спину. И может быть задницу, но никак не лицо.
— Мы можем заниматься чем-нибудь еще, кроме секса? Пойдем ужинать, — я пошла в кухню.
Влад прокричал мне из ванной:
— Сейчас. А что ты приготовила? Прости, я не купил никаких продуктов, просто не подумал.
— Курицу и фасоль. Ты ешь фасоль?
— Я ем фасоль. Я, правда, уже ел вечером, но все равно голодный. Давай свою фасоль. И курицу. И сядь уже со мной.

Мы ужинали. Бабушкин абажур делал кухню такой уютной. Влад ел и поглядывал из-под ресниц, даже не скрывая удовольствия. И дело было не в нереально вкусной курице, нет. Дело было в самой постановке вопроса: мы ужинали у меня на кухне, вместе, после тяжелого дня.
— Как прошел твой день?
Боже, какая банальщина! Но как необычно и приятно ее слышать!
— Нормально, — ответила я, — скоро дедлайн, все с ума посходили. Коробочка привез из командировке шикарные пряники. Агаларов вышел с больничного. Непомилуева угробила свой монитор. Все нормально.
И замолчала, не в силах спросить, как прошел его день. Ну, я зря надеялась. Это же Каминский! Его не нужно спрашивать, он сам все расскажет.
— У меня тоже нормально. Я мотался пол дня по поставщикам. А вечером мне испортили все настроение, так что тебе предстоит отвратительно нудный Каа, ты готова?
— Можно подумать, что в хорошем настроении ты не нудный? — съязвила я.
Он засмеялся и погладил мое колено:
— В хорошем настроении я просто лапочка, честное слово. Вот посмотришь разницу. У тебя есть гитара?

И он пошел в комнаты, оставляя за собой свои дурацкие метки: джемпер на ручке двери, майка на спинке кресла, часы на полке шкафа… Осталось только обнаружить носки под креслом, честное слово!
— У меня нет гитары, только синтезатор, — сообщила я ему.
— Тогда ты сама будешь мне петь. Давай прогоним наши партии? В четверг репа, а я даже не до конца помню текст…

И мы пели, ругаясь из-за темпа и интервалов.



И он тыкал пальцами в мой синтезатор, пытаясь доказать, что я лажаю мелодию. И мы ходили курить на балкон, и там он тоже пел, проверяя акустику двора. И заставил меня подпевать, потому что акустика его устроила, и он хотел послушать, как мы будем звучать на репе в четверг. Бедные мои соседи!

А потом, когда часы пробили полночь, он заявил, что пора спать и потребовал полотенце. Он так и сказал:
— Где мое полотенце? — и посмотрел такими глазами, что я даже не вякнула ничего, а только молча принесла требуемое из комода. Вошла, пронаблюдала как он плещется, повесила полотенце на крючок.
— Надо халат купить. Или тебе нравится, когда я рассекаю без халата, а? Потрешь мне спину?
— Потру, — я взяла мыло и стала намыливать его. Блин, он подобрал волосы, чтобы не замочить. Подобрал моей заколкой, и стоял теперь под душем с «бабеттой*» на голове. Я заржала так, что выронила мыло, и, смеясь, еще немного погладила его спину.
— Чего ты? У меня на спине свежий анекдот? — поинтересовался Влад.



— Просто баш*, честное слово, — подтвердила я его догадку, — тебе идут высокие прически, Каминский!
— А, ты про это. Отличная заколка, держит крепко. Никуда ее не убирай, она мне подходит.
Я продолжила тему:
— У меня еще плойка есть. Сможешь сделать настоящую красоту с локонами. И, по-моему, Лилька дарила мне заколку со стразами, хочешь, поищу?
— По-моему, мою красоту такими изысками только портить, — сказал Влад и выключил душ. Я сбежала, потому что смотреть, как он вытирается — выше моих сил. Каминский, безусловно, сексуальный маньяк. Но и я в его присутствии шалею, так что я сбежала.

Я курила и не видела, как он продефилировал в спальню без всякого халата. Потом я предусмотрительно заперлась в ванной, надеясь самым краем надежды, что пока я помоюсь, он уснет. Ну и конечно я надеялась зря. Он лежал в кровати и шарил в своем телефоне.
— Ну, наконец-то! Я думал, ты там уснула! Иди скорее ко мне, — и он откинул край одеяла. Я нырнула к нему и прижалась всем телом. Какой он теплый! В квартире зябко, отопление еще не включили, а на улице холодно и сыро. А под одеялом печкой греет Влад Каминский. Омерзительно романтично. И сказочно приятно.
— Вера, — задумчиво произнес он, прижимая меня к себе и задирая мою футболку, — а ты точно не хочешь ничего такого? — пальцы скользят вдоль бока, на спину, чертят узор на ягодице, — потому что я никак не успокоюсь, знаешь, — пальцы перемещаются на живот, — просто дурею, когда ты рядом. Со мной давненько такого не было, со времен юношеской гиперсексуаьности…
— Каа, ты просто маньяк, ты знаешь об этом? — я отправила свою свободную руку в путешествие по его груди и животу, — мне кажется, тебя нужно лечить, — рука движется, цепляет бусинку соска, путается в колечках волос на груди, — и меня заодно…
— Снимай футболку, — говорит он, все еще сжимая в другой руке телефон. Но глаза уже заволокло, голос изменился, а одеяло в нужном месте поднялось горбом.
— Мы же договаривались, эй! — возмущаюсь я, но не мешаю ему задирать футболку к самой шее.
— Я ничего никому не обещал, это ты обещала расцарапать мне рожу, — я все-таки поднимаю руки, футболка летит в один угол, телефон — в другой.
— Я расцарапаю, — обещаю я, — если мне не понравится…


Мне повезло проснуться первой и умыться. На этом везение закончилось.
Влад сварил кофе, умудрившись найти и джезву*, и зерна, пока я умывалась. А потом испортил мне все удовольствие от напитка:
— Вера, я хочу с тобой поговорить.
О, черт! Черт! Говорить! И не о погоде, будьте уверены!
— Не делай такое лицо. В том, чтобы поговорить, нет ничего ужасного.
— Я и не боюсь, — соврала я.
— Я и вижу, — улыбнулся Влад.
Я взяла чашку и пошла на балкон курить. Вредно курить до завтрака, но невозможно говорить об ЭТОМ и не курить. Влад пошел за мной.
— Вера, я устал от твоего сопротивления. Ты не устала?



— Я не сопротивляюсь, о чем ты?
— Ты сопротивляешься. Думаешь, я не слышал, как ты рыдала в ванной? Думаешь, я не видел, как ты собрала мою одежду и сложила в одном месте? Думаешь, я не заметил, что ты не ответила про халат? Или я не заметил, что ты снова не взяла ключи?
Черт возьми. Мы выясняем ОТНОШЕНИЯ! Отношения, черт бы их побрал! Ненавижу, ненавижу!
— Что ты хочешь еще от меня, Каминский? Чего тебе надо? Я прыгаю на твой член по первому свистку, я кормлю тебя, я ночую с тобой в одной постели, я называю тебя милым, чтоб ты уже подавился этим словом! Чего тебе еще надо?!
— Чтобы ты любила меня. Мне нужно это. Больше ничего.
И я должна ответить. Ответить! Сказать, что… О, боже! Давай, включай логику, кодерша ты задрыпанная! Как ему ответить? Как?
— Ты хочешь, чтобы я сказала тебе, что… Ну, что я…
— Да, хочу. Больше всего на свете.
— А что будет, если я не скажу?
— Я подожду еще.
— Тогда зачем этот разговор?
— Я нетерпелив. Я устал ждать.
— Послушай, все началось две недели назад. Минус десять дней твоего тура. Не кажется ли тебе, что ты слишком быстро устал ждать?
— Все началось в апреле. Когда я пришел в «Мельницу». Я жду уже очень давно, понимаешь?
— Для меня все началось недавно.
— Ну, значит не в этот раз. Поеду, мне нужно на базу, — встал, стряхивая пепел с джинс, развернулся к двери, могу поспорить – скривился, глядя на расписанные стекла.
Идет. Уходит. Уезжает. Обиделся, как первоклассница.
— Влад…
Обернулся.
— Влад, я…
Вспыхнули льдинки в глазницах.
— Я приеду вечером к тебе на Посольскую, ладно?
— Я не знаю, когда буду дома. Наверное, к девяти.
Ну, хорошо, черт с тобой!
— Дай мне ключи.
Эй, небо не упало, нет? Нет, даже град не пошел. Улыбается. Упырь!


На работе меня тоже ждали некоторые неприятности. Не в смысле проблем, а в смысле неприятных эмоций. Нарисовалась Ли. Именно Ли, даже в шкуре Лерочки было видно, что ко мне по коридору идет Ли. Даже походка изменилась. Про глаза я вообще молчу.
— Привет, Вероника, пойдем, покурим.
Не вопрос, не просьба, а констатация факта. Они сговорились?

Поскольку в это время в курилке куча народу, то отравлять наши организмы мы отправились на крыльцо. На крыльце народу тоже хватало, так что Ли решительно зашагала к своей машине. И я за ней.
Как только я примостила свой зад на сиденье, Ли окончательно перекинулась. И естественно сунулась ко мне с поцелуями. Я покорно подставила губы. Поцелуй был выше всяких похвал. Но я почему-то не погрузилась, как это бывало прежде. Что-то мешало мне окунуться в непередаваемую притягательную ауру Ли, отодвинуть все остальное. И она почувствовала это:
— Ты нисколько не соскучилась, да? И вчера не пошла со мной ни курить, ни обедать. Я надоела тебе, Ника?
Черт, и эта решила расставить точки над ё. От того, как она смотрела, у меня мурашки забегали по спине. Я испугалась. Чего-то трудноопределимого, чего-то, что и было Ли.
— О чем ты? — решила я притвориться дурочкой.
— О тебе. Мне больше не следует думать, что тебе нравится быть со мной? Ты выбрала Каа, да? Я получаю отставку?
— Ли, ты не выносима! Тебе нужны какие-то гарантии? Слова? Я сижу с тобой в машине и целуюсь на глазах у всей конторы. Я выбрала Каа? Я не знаю. Я обещаю тебе сказать, если это случится.
Она улыбнулась. Хищница спряталась, затаилась на дне зрачков. Господи, как же я скажу ей, когда… Если! Если, а не когда! Все еще «если»!
— Приезжай за мной после работы, Ли. На байке. Покатаешь меня? — спросила я.
Она снова улыбнулась, улыбнулась, как обычно бывает в таких случаях. Победительно.
— Я приеду в шесть. До вечера?
— До вечера, — я целую ее сама, и на этот раз что-то происходит. Некий слабый сдвиг. Хорошо. Это даже хорошо.

Естественно после таких раскладов я ходила как в воду опущенная, а в коде моем творились невероятные глупости.
Я с трудом дотянула до вечера. Мне предстояло катание с Ли, а потом поездка на Посольскую с ключами в кармане. И это делало мой вторник невероятно кошмарным.

Ли, как и ожидалось, прибыла ровно тогда, когда я спустилась на крыльцо. Я надела шлем и мы поехали. Кайф от катания был изрядно подпорчен моими невеселыми мыслями. Так что через час я попросила ее вернуть меня на офисную парковку. Ли не подала виду, что ее это расстроило. Она покорно привезла меня. Я попрощалась и села за руль. Ли села на соседнее сиденье:
— Ты поцелуешь меня еще? Я вижу, ты не в себе, у тебя что-то происходит, и ты пытаешься отвлечься. Хочешь, я тебя отвлеку? Сделаю тебе хорошо? Я умею, ты знаешь, — и улыбка. Черт, вот теперь я погрузилась! Даже жаль, что я не могу поехать к ней.



— Я тебя поцелую. И поеду, потому что у меня еще есть дела, прости, — и я действительно ее поцеловала. Когда от этого поцелуя начала кружиться голова, задрожали колени и увлажнились соответствующие места, я оттолкнула ее и попрощалась. Ли вышла из машины, но судя по выражению ее лица, она узнала и поняла все, что хотела. Пусть. Разберемся после. Мне пора на Посольскую. Я поеду туда и приготовлю ужин. И включу телевизор и буду ждать. И если меня не стошнит, если я не сбегу, если я… То тогда я ему скажу. Что-нибудь скажу.

Реверс:
Влад Каминский подъехал к условленному месту. Дождь так и не начался. Ветер срывал куртку и трепал волосы. Влад вынул из внутреннего кармана резинку и собрал волосы в хвост. Подъехал "опель" и из него вышел Таир. Влад взглянул на часы. Насколько он знает этих троих, Марго явится через минуту.

И они вступят на опасную дорожку — будут говорить с нею о Ли. Все равно как если бы к Владу пришли и предложили помочь нейтрализовать Пашку или Кота. Есть только один шанс на успех этого разговора — однажды выболтанная Крисой правда. Если эта правда действительно существует, они узнают про Ли все, что им нужно. А может даже обретут союзника.

Влад закурил. Таир подошел и пожал протянутую Владом руку. Ветер завывал, швырялся листьями, сбивал с ног. Кабачок, в котором им предстоит их странное рандеву, весело помигивал огнями. Каминский услышал стрекот двигателя и обернулся. Рыжая Марго явилась. Понеслась!





Бабетта - причёска из длинных волос, при которой волосы укладываются в валик сзади и частично на макушке.
Баш - имеется в виду bash.im развлекательный Интернет-сайт, на котором публикуются присланные посетителями смешные, забавные фрагменты электронной переписки или произошедшие истории. Ресурс является одним из самых посещаемых юмористических ресурсов русскоязычного сегмента всемирной сети.
Джезва - другое название турка — сосуд для приготовления кофе по-турецки. Представляет собой толстостенный металлический ковш с длинной ручкой. Традиционная джезва изготавливается из кованой меди.

Аверс:
Маргарита сняла шлем и увидела меня. И скривилась, как от зубной боли. И развернулась к музыканту:
— Какого хрена, Каа? Какого хрена, а?
— Марго, послушай, я не для этого здесь. — поспешил я ответить вместо него, —Я знаю, что это Ли. Все сделала Ли. И тебя заставила Ли. Я не в претензии, клянусь! Нам нужно поговорить. Пожалуйста!
Она посмотрела мне в глаза и кивнула:
— Хорошо. Но ты ничего не докажешь, если что. Ничего не докажешь, Таир. И… извини меня. Ты прав, я сделала это из-за Ли.
— Хватит, а? — перебил музыкант и кивнул на двери кафе, — пойдем, поговорим о деле.

Мы вошли, заняли столик в дальнем углу и заказали кофе. Мы с музыкантом сидели рядом, как два голубка, и пялились на Марго, как идиоты. Она видимо поняла, что мы сами не стартуем и решила нас подбодрить:
— Ну, и в чем ваша проблема, мальчики?
Красивая какая. Я невольно вспомнил, как она извивалась подо мной и вгоняла ногти в мои лопатки. Черт, я влип с ней в неприятности, но как же сладко было трахать ее, мать моя! Интересно, музыкант спал с ней? Больно легко она согласилась встретиться с ним.
Пока я думал все это, Каминский начал:
— Дело в Ли. Ты знаешь, что она за человек. Знаешь, как она опасна. И нам нужно чудо. Нечто, чего мы не знаем, а ты знаешь. Чего мы не можем, а ты можешь.
— Нихрена не поняла, Каа. Может, твой друг попробует объяснить? — она вложила в это «друг» такой подтекст, что я сразу перестал думать о ее сиськах. Черт, она не кошечка, отнюдь.
— Я попробую. Ты знаешь, кто такая Вероника Романова?

Марго вздернула бровь:
— Вероника? Новое увлечение Ли. Копия Крисы, прости меня, Каа. Во всяком случае, внешне, живьем я ее не встречала пока. А портретами завешаны все стены в доме Ли. И что?
— А то, что Ли подставила меня потому, что у меня с Вероникой кое-что есть, — музыкант как-то нехорошо улыбнулся при этих словах, будто знает что-то, чего я не знаю. А, ну да, он уверен, что у меня было, а у него есть. Ну, и черт с ним.
— Это в стиле Ли, я не удивлена. Но при чем тут Каа? — и Марго поглядела на него.
— У меня тоже. У меня кое-что есть с Вероникой.
Марго рассмеялась:
— Черт, жаль, что я не видела ее живьем! Надо познакомиться! Вот так девка, вот так штучка! Звездный Каа, сладкий Таирчик и железная Ли в погоне за одной и той же девчонкой! Это анекдот года, ей богу!

Мы с музыкантом очень постарались сдержаться. Я только прикусил губу, а он только свернул голову чайной ложке. А Маргарита осталась цела, как ни странно.
— Ну, а что вам нужно от меня? Вы же понимаете, что даже вдвоем вам не переиграть Ли?
И тут музыкант отыграл нам немного очков:
— Знаешь, Таир, их было трое. Три подруги на мотоциклах. Блондинка, брюнетка и рыжая. Ли, Крис и Марго.
И продолжил уже для нее одной.
— Марго, ты же знаешь, что Криса любила меня? Меня, а не Ли. И доверяла мне. А значит, трепалась без оглядки. Ну, как Криса. К слову. Обо всем.



Марго перестала улыбаться и придвинулась поближе к Каминскому, выложив на стол свои шикарные сиськи. Что он имеет в виду?
— Так она растрепала про Ли, про все что между ними было. И когда я стал ревновать, она успокоила меня. Еще кое-что сказав. Догадываешься, что?
Марго опустила глаза:
— Без понятия, — врет. Врет, как сивый мерин.
— Что она не понимает, почему Ли все еще ухлестывает за ней. Потому, что только слепой не понял бы, кто идеальная пара для Ли и с кем она будет счастлива.
Кажется, я начинаю понимать.
— Если ты знаешь, Каа… зачем ты пришел? Неужели ты думаешь, что я буду участвовать в том, что навредит Ли?
Определенно, я начинаю понимать.
— Я не предлагаю тебе навредить Ли. Я предлагаю тебе получить Ли.
Бинго.

— Вот как? Пришел волшебник Каа и принес мне на блюдечке то, что я не могу получить десять лет?
— Да ладно, Марго! Ты и не пыталась никогда. Ли любила Крису. Криса всегда стояла между вами, даже когда погибла. Потом появилась Вероника. А ты молчишь, ты молчишь, да? Мне даже интересно, почему Криса знала, а Ли — нет?
— Потому, что Криса была умнее, чем казалась. А Ли слишком увлекается, что бы ни делала. Но это не важно. Я поняла – вы хотите вывести Ли из соревнования за тушку этой вашей Вероники. И предлагаете мне помочь вам. Боюсь, что мой ответ вам не понравится. Идите к черту, мужички! — и улыбнулась. Ух, мурашки по коже! Я с ней спал? Она казалась мне сладкой? Да это акула не хуже чокнутой Ли!
— Ты зря воспринимаешь все в штыки, Марго. Я нихрена не знаю подробностей, но я знаю, что попытаться стоит всегда. Даже если в результате будет облом. Если не пытаться, можно всю жизнь просидеть на заднице и ничего не получить. Не исполнить ни одной мечты. Это пафосно, я в курсе, но это правда.
— Марго, он прав. Я еще выбью ему зубы, а он еще сломает мне нос, но пока я с ним солидарен. Ты можешь попытаться.
Марго закурила, не глядя ни на одного из нас. А потом очень тихо сказала:
— Идите на хрен, герои. К собачьей матери. Оба. Я услышала, что вы сказали. Вы услышали, что я сказала. А теперь идите на хрен.



И я счел, что разговор окончен. Встал, бросил на стол денег и пошел к выходу. Каминский что-то еще сказал ей, что-то короткое и тоже пошел к двери.
Мы вышли на улицу, ветер хлестанул по нам, выбивая дыхание. Я поежился, застегивая молнию на куртке. Каминский наоборот, распахнулся, подставляя ледяному ветру лицо и грудь.
— Мы ее уломали, Таир. Она сделает. Не знаю что, но она попытается. И остается только надеяться, что Ли прозреет. Иначе мы снова в тупике.
— С чего ты взял? Что мы ее уломали? По-моему она ясно послала нас в задницу.
— Я знаю ее. Она слопала наживку. Она сделает, вот увидишь. Поехал я. Если я узнаю что-нибудь, то позвоню тебе. Ну, и ты позвони, если что. Думаю, пока мы погодим чистить друг другу морды. Пока мы подождем реакции Марго.
— Давай, — согласился я и пошел к машине. Почему-то пожимать его руку мне не захотелось.


Нужно было уснуть, но я не мог. Я ворочался, курил, и не мог уснуть. Я думал о Нике и о музыканте. Почему-то я поверил его утверждению, что Марго клюнула. Не знаю, почему – логика говорила об обратном, но я верил. И думал о том, как мне придется бороться с музыкантом. Как? Нет идей. Нет ни малейшей идеи. Я промаялся часов до трех, выпил три таблетки валерьянки и с грехом пополам задремал.


Среда началась со странного звонка. Мне позвонила девушка, представилась Юлей и попросила встретиться по важному делу. По какому делу? По важному! Прошу тебя, Таир! Ну и я же мачо… я же не могу отказать девушке? Не могу. Поэтому в обед я вышел из конторы и отправился в «Субмарину» на встречу с девушкой Юлей.

Каково же было мое удивление, когда из-за столика ко мне на встречу поднялась докторша! Да, та самая потрясная докторша из больницы, которая еще спрашивала про Нику, и которой я ответил, что Ника и есть моя девушка. Чего ей нужно-то? Неужели она настолько запала на меня, что вычислила мой номер и сейчас станет предлагать мне свое шикарное тело? В обед? в «Субмарине»? Как-то маловато романтики. Дело важное, сказала она. Ну, сейчас узнаем.
— Привет! — она улыбнулась, от чего стала еще красивее, — ты удивлен?
— Немножко, — признался я, и сел за столик, — бизнес-ланч, пожалуйста. И компот, да, — сказал я уже официантке.
— Я сейчас объясню. Дело в том, что я… Как же сказать? Короче, я девушка Влада Каминского. Знаешь, кто это?
Опа! Знаю ли я? Ой, я как-то сразу почувствовал себя Маргаритой. Просто смешно, какое совпадение — сейчас эта Юля будет уговаривать меня придержать Нику и вернуть ей тушку музыканта!
— Допустим, — кивнул я в ожидании продолжения.
— Ну вот. А ты знаешь, что между твоей Никой и моим Владом что-то происходит?
Она надеялась открыть мне Америку? Я улыбнулся.
— Юля, давай уточним: я знаю, в каких отношениях я с Никой. А ты уверена, что определение «девушка Влада Каминского» точно передает реальность?
Она опустила глаза:
— Ты знаешь больше, чем я думала. Но ты же понимаешь, что мне нужно?
Разумеется, тебе нужен сладкий музыкант. И нейтрализовать Нику. Хм, наш с Владом план нейтрализации Ли не оригинален, ничуть!
— Ну и чего же ты хочешь от меня?
— Скажи ей. Скажи Нике. Расскажи ей, что у нас с Владом на самом деле просто временная размолвка. Что мы встречаемся уже два года. Что он любит меня, а не ее. Скажи, если ты знаешь, что они трахаются, и ничего не предпринял сам, то скажи ей хотя бы обо мне. Все сгодится, чтобы только это не переросло у них во что-то серьезное и не лишило нас с тобой наших любимых людей! Или я не права?!
Ужас какой. Истеричная барышня. И дура. Но все-таки мне интересно, а что из сказанного ею правда? Неужели музыкант действительно с ней встречался? Не мудрено, она секси. Но тогда в ее воплях есть смысл!
— Карты на стол, Юля. Ты ДЕЙСТВИТЕЛЬНО с ним встречалась? Или он просто переспал с тобой по пьяни, а теперь ты не можешь успокоиться?
— А ты действительно встречаешься с Никой, или просто принимаешь желаемое за действительное?
Боже, ну и разговор! В последнее время мне прямо везет на идиотские разговоры, как в романах.
— Мои отношения с Никой тебя не касаются. Это ты пришла выворачивать передо мной свое грязное белье, так что если ты ждешь от меня какой-то реакции, будь добра хотя бы мне не врать!
— Я не вру! Это было не раз. Это продолжалось до прошлой весны. А потом появилась эта Вера. И все, он с катушек съехал. А у нас с ним была любовь, понял?



— Была да сплыла. Прости, но ты не конкурент Нике, Юля. Не конкурент. Я не слишком хорошо знаю Влада, но зато знаю Нику. У тебя нет шансов. Даже если Ника предпочтет меня, вряд ли Влад вернется к тебе.
О, черт, что я несу? Это она заражает меня своей непроходимой тупостью?! Я кудахтаю, как девица! Бред, просто бред! Нахрена я пришел? Нахрена я с ней говорю?!
Для полноты картины Юля зарыдала. Потоки туши потекли из глаз сразу, без подготовки, красного носа, шмыганья – она заплакала, как будто кран открыли. И совершенно ровным голосом она принялась меня уговаривать:
— Хорошо, пусть эта Вера такой бриллиант, что вы все на ней помешались. Не важно. Но ведь тебе тоже не нужно, чтобы у них вышло? Не нужно, нет! Так почему ты не хочешь мне помочь? Это в твоих интересах!
— Господи, Юля! Ты же врач! Соберись, меня знают в этом кабаке, все косятся. Вытри лицо. Слушай, я подумаю. И обещаю приложить все усилия, чтобы вернуть Нику себе, а Влада тебе. А теперь давай прощаться, мне пора на работу.
Она вытерла лицо и встала.
— Спасибо. Я надеюсь на тебя. Спасибо.
И ушла. Господи, что за бредятина?!

Я пробежался до конторы, поднялся в area и потребовал у Ники перекур:
«T_Agalarov: курить! только ты и я! пожалуйста!»
«N_Romanova: боже, какая экспрессия) ну пойдем)»

Я выскочил в курилку, а Нику задержала какая-то менеджерица. Я закурил, плохо представляя себе, что я сейчас скажу Никеше, но мне необходимо было побыть с ней, скинуть липкую и противную паутину, в которую я вляпался после разговора с этой дурой Юлей!
Хрен мне, а не разговор с Никешей! Вместо Ники в курилку вошла Захарченко! Иероним Босх ухмыльнулся мне серыми глазами этой психопатки. Сегодня, определенно день идиотизма.
— О, Агаларов, — вместо приветствия процедила Захарченко. Нет, не Захарченко. Теперь я ясно видел, что это за баба. Это Ли. Та самая, что не пожалела на меня двадцать тонн. Та самая, что красивым жестом вернула мне их. Та самая, против кого я согласен дружить даже с музыкантом!
— Что? — выдавил я из себя.
— Ничего, — пожала плечами она.
А! Она не знает, что я знаю! Ну, так я ее просвещу!
— Передавай привет Ли, — и я выдал ей самую сладкую из своих улыбок.
— Непременно, — улыбнулась она не менее ослепительно, — сказать, что ты, наконец, решил соскочить?
— Скажи, что я не дерусь с бабами, ты, сумасшедшая сука!
— Зато я дерусь со всяким, кто вздумает мне мешать. Я смотрю, твоя голова зажила? Так может ты соскучился по больнице?



Вроде бы передо мной телка. И я могу ее соплей перешибить. Но у меня по спине пробежался бодрый рой мурашек. Наверное, не стоило говорить ей. Теперь она действительно может устроить мне неприятности. Но я все никак не сведу в кучу страх перед возможностями Ли и стоящую передо мной хрупкую блондиночку Лерочку. До меня только теперь в полной мере допер весь происходящий идиотизм: эта психопатка, этот музыкант, эти разговоры из бредового сна, это всё! Почему? Почему все так сложно? И так нелепо? Чем я прогневил богов? Почему девушка, которую я люблю, связана с таким балаганом?
— Пошла ты к едрене матери, Ли! Я не участвую в этом абсурде. И я тебя не боюсь, не хер сверкать на меня глазами!
— Зря, — отрубила Захарченко, и я не очень понял, к чему относилось ее замечание: толи к моему неучастию, толи к тому, что я не боюсь. Я не придумал, что ответить. На мое счастье в курилку вышла Ника. И сразу показала, кто на самом деле хозяин балагана и положения:
— Лера? Привет. Птичка, пойдем!
И я пошел. Не удержавшись, бросил насмешливый взгляд на Ли и пошел за Никой.

Реверс:
Их было трое — блондинка, брюнетка и рыжая. Если бы их по прежнему было трое, Марго собиралась бы сейчас на пьянку. И купила бы подарок. А так она купила четыре белых розы и собралась на кладбище.

День рождения Крисы.

Ненавидела ли Марго Кристину? Нет. У них были прекрасные, теплые отношения. Марго была в курсе перипетий с Каа, и даже некоторых поступков Ли, известных только Крисе.
Радовалась ли Марго, когда Крисы не стало? Нет. Не стало Крисы, близкого друга. Но Ли не обернулась, не посмотрела вокруг, не увидела. Так что смерть Крисы ничего не изменила.

Марго остановилась у могилы и растянула губы в улыбке. Она первая. Сегодня первая.
— Здравствуй, Криса, — прошептала Марго и смахнула листья с верхушки памятника.
— Здравствуй, Марго, — произнес голос за спиной. Марго обернулась.
— Здравствуй, Ли.
Ли подошла поближе, поставила на могилу огромный вычурный букет. Марго так же молча положила рядом свои розы.
— С днем рождения, Крис, — сказала Ли. Марго промолчала.
Ли вынула из внутреннего кармана фляжку, отхлебнула и протянула Марго.
— С днем рождения, Крис, — сказала Марго и тоже отхлебнула.
Первые капли дождя упали с неба. Ли подняла к низким облакам лицо, и какое-то время постояла так.
— Вытри, — сказала Марго, — а то кажется, что это слезы.
— Смешно, — ответила Ли, вытирая щеку, — плачущая Ли, смешно.
— Поехали на наше место? — предложила Марго.
— Да, конечно. Сейчас.



Ли погладила фотографию Крис на памятнике. И резко дернула головой, от чего волосы взметнулись волной.
— Все, поехали.

Мотоциклы, взревев, укатились прочь. Влад Каминский вышел из машины и пошел к могиле.
— Криса, — прошептал он и поставил на могилу корзину желтых роз, — с днем рождения.
Он присел на корточки, оказавшись лицом к лицу с фотографией на памятнике.
— Я скучаю. Я люблю тебя, Крис. Я люблю память о тебе.
Он достал из внутреннего кармана что-то, зажал в кулаке.
— Прости меня Крис. Я не сделал тебя счастливой. Я даже не смог спасти тебе жизнь. И я больше не храню тебе верность, Крис. Я хочу вернуть тебе кое-что. Это твое, и должно быть у тебя.
Он разжал кулак. На ладони лежало кольцо. Влад просунул кольцо в щель между плитками и сказал:
— Я люблю тебя Крис. Но тебя больше нет. Спи спокойно, любимая. Спи спокойно.



Он развернулся и пошел к воротам кладбища, не оглядываясь.