Начну с того, что личной жизни тут будет мало. Просто иногда хочется выкладывать свои рассказы не только в ЖЖ, который почти никто не читает, но и куда-нибудь ещё... Пишу мало и редко, но стараюсь, что б было метко. Некоторые рассказы будут слегка "взрослыми", но об этом буду предупреждать и прикрывать спойлером.
Начну с самого моего старого рассказа (даже не знаю, как написанное ещё назвать).
Сон
***
Мне опять снится этот сон. Я бегу по тёмному лесу, знаю, что скоро рассвет. Ещё не светло, но уже и не темно, однако глаза толком не видят. Вокруг старые высокие деревья. Их кора очень потрескавшаяся из-за возраста, а кое-гдё её и вовсе нет. Нижние ветки либо высохшие и без листвы, либо они отсутствуют. Если вскинуть вверх голову, то можно увидеть листву, но она в это время суток превращается в одно большое тёмно-зелёное пятно. А я по-прежнему бегу. Не знаю, от кого или куда, но бегу, не останавливаюсь. Дышать становится всё труднее и труднее, но пока могу не сбрасывать темп. А вокруг меня ни звука: птицы и звери спят. Дремлет и ветер, так приятно щекочущий листву днём. Бегу. Под моими ногами сухая листва. Сколько лет она осыпается с деревьев? Сколько лет, а может и веков, эти самые деревья меняют листву, сбрасывая её из-за ненадобности? Сколько? Никто не знает. Этот лес видит всё с незапамятных веков, он помнит всё. Я просто это знаю, я это чувствую, где-то внутри себя. Мягкий ковёр из листвы делает мой бег мягче, тише, шагов не слышно, не слышно даже моего слегка учащенного дыхания. Вот под моей ногой треснула ветка. Этот звук прозвучал почти как гром в предрассветной тишине. Вот я сделала шаг шире – на моём пути возник торчащий из земли корень. Бегу. Под моими ногами не видно никакой тропинки, но меня это не смущает. Наверное, я всё-таки бегу куда-то, чем от кого-то. Как по мне – это лучше. Стало светлее. До моего сознания дошло на столько внезапно, что сбавила темп, но всего на долю секунды. Но потом опять этот самый темп набрала. Дыхание становилось ещё более тяжёлым – я выдыхалась, медленно, но верно. Бегу. Левая нога. Правая нога. Левая. Правая. Левая. Правая. Левая. Правая. Левая. Правая. Бегу. На ногах обыкновенные белые кроссовки. На улице тепло, поэтому я в красных шортиках и маечке. Тёмные прямые волосы подобраны в тугой хвост. На руке часы с секундомером. Бегу. Не могу понять – зачем я бегу, куда? Ответа нет, может он появиться позже – кто знает…. Бегу. Поднимаю голову, смотрю на почти голую ветку и вижу белку, она заметила меня, глядит на меня своими глазками-бусинками, гадает, наверное. Что мне здесь надо, но не пугается – она не видела людей, или не знала от них зла. Оглядываюсь – она уже пропала, поскакала рассказывать подружкам о появлении странного двуногого существа. Я смотрю на мелькающие кроссовки внизу. Поднимаю голову – боюсь наткнуться на дерево – и вижу деревянный дом. Дерево от времени потемнело, что придало дому какой-то необыкновенный вид, даже слегка таинственный. Вокруг дома не было заборчика или там какой-то грядочки (хотя с чего ей тут взяться, дом же явно заброшен), что меня удивило, не знаю даже почему. Я решила чуть передохнуть и остановилась. Внезапно я почувствовала, что пришла, точнее, прибежала, куда надо было кому-то, но не мне. Поднимаюсь на крыльцо дома. Когда-то оно было очень красиво – ручной резки. На перилах кое-где угадывался замысловатый узор, но по этим останкам нельзя было сложить полную картину, мне оставалось лишь догадываться, каким он был прежде. А жаль, наверное, тут когда-то было очень красиво. Тот, кто тут жил, очень любил свой дом, старался, вкладывал душу, свою душу. Это чувствовалось. Дверь была массивной, такую просто так не выбьешь, хозяева хорошо постарались. Она была из старого дуба. Над дверью красовался какой-то знак, скорее всего руна или ещё какой оберег, прежде их силу верили, не так, как сейчас, им доверяли. На двери угадывались три образа – человек (красивая молодая девушка, в правой руке она держала лук, а за спиной угадывался колчан, почему-то с тремя стрелами), конь (в упряжи, красивый, с длинной гривой) и волк (большой, смотрел так пристально, что казалось, что глаза его живые и он видит меня). Левую руку девушка положила на голову зверя. На миг, из-за его взгляда, мне показалось, что он сейчас сойдёт с этой двери и начнёт со мной говорить, не бросится, а говорить. Дверь сохранилась гораздо лучше, чем крыльцо и остальной дом. Я дотронулась до кованой ручки. На ней были изображены две змеи, они переплелись и почему-то сложилось впечатление, что они борются. Почему я так решила, не могу сказать. Этих змей надо было видеть, что бы понять меня. Уже более уверенно берусь за ручку, открываю дверь. Она массивная, тяжело поддаётся, наверное, её давно никто не открывал, а может это я такая слабая. С трудом, но всё же открываю её на столько, что бы войти. Вхожу. Внутри царит полумрак, от света из окон нет никакого толка. Предутренний свет рассеивается, не давая разглядеть то, что внутри самого дома. Внезапно очень четко понимаю, что в доме кто-то есть. Я это почувствовала. Сначала в сердце зародился мгновенный страх, или даже ужас, а потом я разобралась, что бояться нечего, это существо неопасно. От того, кто тут находился, не исходила угроза, оно не причинит мне вред. Внезапно комната озарилась неуверенным огоньком свечи. Она горела так, как будто не была уверенна – светиться ей или нет, освещать комнату или нет. Свеча была тоненькой, фитиль еле горит. Этот маленький оплот света стоял на грубом деревянном столе, на нём больше ничего не было. Неуверенной походкой я стала подходить к столу, того, кто за мной наблюдал, по прежнему не было видно (света было слишком мало, и он даже в некоторой мере мешал мне, не давал привыкнуть глазам к темноте), но я чувствовала его. Как только я сделала шаг, под моими кроссовками заскрипела половица. Я на миг остановилась из-за этого скрипа, просто не ожидала его, но вскоре уже продолжила свой путь. Достигнув оплота света на столе, я взяла её в руку и приподняла над своей головой. Света это не добавило, но морально стало легче. Может её все-таки потушить? Мне надоело тут стоять на виду того, кого я не видела, и ещё мне захотелось вернуться на улицу – там более светло, а я не очень люблю темноту. - Здравствуй, наконец-то ты пришла, а я уж было подумала, что никто не придет! – из темноты вышла увядшая старуха. Её лицо было всё в морщинах и наводило страх. Длинные седые волосы были распущены и чуть не достигали колен, точнее я думала, что там должны быть колени. Одета она была в старомодное платье до пола, она так же сохранила свою девичью фигуру, и многие девушки могли бы ей позавидовать. - Здравствуйте, - растерялась я. – А кто вы? Откуда вы знали, что я должна прийти? - Много вопросов задаёшь…плохо. Ну ничего, это мы исправим. Садись, - она глазами указала на колченогий стул возле стола, и я, ошарашенная, буквально упала на него.
***
Сквозь сон я услышала музыку. Сначала я не поняла, что со мной происходит и где я. Открыв глаза, я поняла, что лежу в своей постели, что играет музыка из центра, а ещё, что пора вставать на работу. Значит уже 7 утра, значит уже понедельник, значит 5 дней работы, значит 5 дней пробок на дорогах, значит 5 дней усталости. Вот так. Как же мне не хотелось вставать. Я посмотрела на часы в мобильном и тут же проснулась – было уже почти 8! Я опоздаю на работу! Сколько же музыка играет?! Вот черт!..
Не было совершенно никакого желания двигаться. Расслабленность разлилась по всему телу, и, казалось, я не могу пошевелить даже кончиком пальца. А у тебя было все по-другому – ты уже встал и даже оделся. С таким невозмутимым лицом начал собираться. Сейчас ты уйдешь. Уже даже натянул свой любимый плащ. Длинный, черный с широкими разрезами по бокам. Так же невозмутимо достал пистолет и доведенными до автоматизма движениями проверил его боеспособность. Так всегда. Я уже даже привык. В этих движениях есть что-то завораживающее. Кем ты работаешь? Приходишь, берешь свое и уходишь. Иногда — остаешься на ночь, но уходишь раньше, чем я просыпаюсь. Но один раз мне все-таки удалось тебя задержать на пару лишних часов. Я с удовольствием окунулся в воспоминания.
Твой звонок в дверь, как всегда, застал меня врасплох. Я записывал какие-то отдельные куски рассказа, что бы потом объединить их в одно и отправить в издательство. Ты всегда звонишь так, что я понимаю – это ты и никто другой. Хотя звонок один для всех. Или я просто тебя уже чувствую? Не важно. Ты буквально свалился ко мне на руки, на какой-то миг мне показалось, что я уроню тебя. Тогда я впервые порадовался, что живу в маленькой квартирке и до кровати совсем недалеко.
Тебя тогда ранили. Вся рука и грудь была в крови. Я тебя никогда не спрашивал ни о чем, да и ты бы не рассказал. Я знаю.
Напряженно всматриваюсь в твое лицо. Оно бледное, почти белое. Круг рестниц на столько контрастирует, что мне становится не по себе, да и под глазами огромные тени. Наверное, если посмотреть не прямо, а снизу вверх – они станут ещё чернее. Челка слиплась от пота и блестит, пряди твоих волос, которые уже пора подстричь, спутались и потеряли всякий вид.
В тот момент мне стало даже приятно. Ты мне доверяешь. Ты ведь не пошел в больницу, а пришел ко мне. У меня даже в мыслях не было, что тебе, возможно, и нельзя в больницу. Там задают вопросы, а я — нет.
Я не слишком церемонился с твоей рубашкой – просто разрезал её, обнажив раны. Кажется, они были нанесены ножем. Глубокие и ровные порезы на половине груди и левой руке. Я не стал их все пересчитывать, но их было не менее десятка. Кажется, ты левша. Я рассматриваю тебя и радуюсь. Радуюсь, что ты пришел ко мне. Ты немного приотрываешь глаза, ровно на столько, что бы можно было разглядеть хоть что-то сквозь рестницы и я спохватываюсь за аптечкой. Тебе же больно. И нужно остановить кровь.И раны промыть. Она у меня в ванной в самом нижнем шкафчике. Пока я пытаюсь её «откопать» среди разнообразной химии, судорожно соображаю, что там есть такого, что может помочь тебе. Там когда-то был бинт, но достаточно ли его? Точно была перекись и дезинфицирующий спрей. И зеленка. Когда я вернулся с аптечкой, твоя голова была повернута в сторону ванной, значит, ждал. Ты до сих пор не проронил ни слова, но я не настаиваю – все-равно я не услышу полной версии. Я аккуратно начинаю промывать твои порезы, кровь почти уже остановилась и мне предстает вся «красота». - Я не смогу наложить швы, но они нужны, - внимательно всматриваюсь в твое лицо, на нем ни одной эмоции. Ты даже не морщишься, пока перекись активно пенится.
Когда я выныриваю из воспоминаний, ты сидишь на краю постели и наблюдаешь за мной. Внимательно и пристально. Мне хочется залезть под одеяло и спрятаться от этого немигающего взгляда. Я знаю, что будет сейчас. Ты наклонишься к моей шее, подаришь ещё один поцелуй, но не такой, как было минут десять назад, а нежный и полный страсти, встанешь и тихо закроешь за собой дверь. Так и случилось. Я не хочу, что бы ты уходил, но и понимаю – мне тебя не остановить. Ни движениями, ни словами. Ничем. Я лишь смотрю на твою спину и закрывающуюся дверь. Потом запру её на замок. Тебя долго не было, почти месяц, три недели, двадцать три дня. Я старался не думать о тебе и не вспоминать тот случай. Но все-равно раз за разом вспоминал, думал, анализировал. Иногда – тихо тебя ненавидел, а иногда – очень хотелось, что бы раздался твой звонок в дверь и все повторилось заново. Странные у нас отношения. Да и отношения ли? Интересно, кем ты работаешь? Что делаешь, когда так на долго пропадаешь? Может, все-таки спросить у тебя? Ужасно хотелось мороженного, которое я доел ещё вчера. Почему желание съесть мороженного у меня возникает только зимой? Хорошо, что в доме открылся круглосуточный магазин, хоть какое-то – но будет. В первом часу ночи в парадном было очень тихо. Почти все спали и гул лифта казался просто оглушительным, да и на улице было так же тихо. И холодно. В магазине заспанная кассирша пробила товар – небольшое ведерко фисташкового мороженного и сообщила мне сумму. Карточки они, как оказалось, не принимают, но старая привычка засовывать в задний карман деньги меня спасла, хватило как раз на мороженное. Под влиянием общей тишины я не стал вызывать лифт, а поднимался по лестнице. И неосознанно старался ступать как можно тише. Никогда больше не буду подниматься на восьмой этаж по лестнице. Звякнула связка с ключами, я повернул в замочной скважине один из них и открыл дверь. Она у меня хлипенькая, да и сами замки – дешевле некуда. В квартире, кроме компьютера и старого проигрывателя брать нечего. Разве что вазоны, но какому вору нужно лимонное дерево или фиалки? В комнате горел торшер, а на кровати развалился ты. Спал. Только подумал о взломе двери, так её тут же открыли и зашли. И когда только успел? Меня ведь не было всего пять минут. А ты ещё и уснуть успел. Внутри все ликовало и радовалось. Ты пришел. Плащ скинут прямо на пол, высокие мягкие сапоги – рядом. Зато кобура висит на вешалке. А ты. Спишь. Сколько я это буду повторять? Раскинулся по всей кровати прямо сверху одеяла, даже не разделся. Теперь у меня была веская причина не шуметь – очень не хотелось будить тебя. Я тебя никогда таким не видел. Таким спокойным и умиротворенным, все твоя серьезность куда-то делась. Пропала. Спокойное дыхание. Да, ты точно спишь. Кажется, мороженное отменяется. Я подхватил домашнюю одежду и ушел в ванную. Не хотелось лишний раз шуметь. Я уже почти оделся – оставалась только домашняя футболка, когда ты обнял меня сзади. Прохладные пальцы прошлись по ребрам и переместились на грудь, а на шее ощутил твое легкое дыхание. Это возбуждало на много лучше, чем простые прикосновения. Глаза невольно закрылись в предвкушении ещё большей ласки. Ты до сих пор не проронил ни слова, а я уже не мог ничего сказать. Твои руки и дыхание полностью завладели моим телом. В тебе чувствовалось нетерпение, но, кажется, ты сегодня не намерен спешить. Кажется, я хотел что-то сказать, но из горла вырвался только стон. Я знал, что соскучился по тебе, твоим рукам, дыханию, но не думал, что на столько. Мне хотелось развернуться и увидеть твои глаза, но ты мне этого не позволил. Ты уже прижимаешься к моему телу и я чувствую, что ты тоже соскучился. Или мне просто хочется верить, что это так. Твои руки уже скользили по моему торсу, опускаясь все ниже и ниже. С каждым движением твоих пальцев казалось, что ещё немного и я упаду.
***
Уже утро. Кажется, мы вчера ночью все-таки успели переместиться на кровать. Не помню точно. Я никак не мог понять, что меня разбудило. Что-то на грани ощущений. Рядом на постели никого не было. А был ли ты вчера? Наверное, нужно открыть глаза и проверить. После сна все немного расплывается. У меня такое часто бывает, нужно подождать минут десять и глаза придут в норму. Мою квартиру-комнату заливал свет. Первое, на чем удалось сфокусировать взгляд – твой плащ. Он все так же валялся на полу. Значит, ты действительно приходил и ещё не успел уйти. От этого стало сразу тепло. А ещё я понял, что меня разбудило – запах кофе. Я повернул голову в сторону маленькой кухоньки. Так и есть. Ты пытаешься приготовить кофе. Пытаешься, но не выходит. Пахнет горелым. Наверное, мне придется менять турку. Вопреки моим ожиданиям, ты стоишь полураздетый – только в джинсах. Без пояса они забавно сползли и сидели значительно ниже, чем должны были. Ты обернулся, почувствовав мой взгляд, и улыбнулся. - Доброе утро, - прохрипел я. Да, мне лучше утром не разговаривать. - Ты кофе любишь? - Если бы я его не любил, его бы у меня дома не было. Хотя, щас тоже не будет – оно сбежало. На твоем лице появилось такое забавное выражение, что я еле сдержался от смеха. Я тебя таким ещё не видел. Обычно ты серьезный, недовольный, скрытный. Но не такой. Не домашний. Хоть ты и отлично смотрелся у меня на кухне, меня не покидало ощущение неправильности происходящего. Вот ты тут. Мало того, что не ушел, ты ещё и кофе готовишь. Пусть и неумело, но готовишь. Я и не подозревал, что так привык к твоим уходам. Привык на столько, что твое присутствие кажется неправильным. - Давай лучше я сам его приготовлю, - вставать не хотелось, но и не хотелось, что б ты в бесполезных попытках сварить кофе весь его перевел. Кажется, я тебя смутил. Никогда бы не подумал, что неумение сварить кофе может смутить тебя. В тебе что-то изменилось. Не знаю – что и хорошо ли это, но пока мне нравится. А ещё меня интересовал вопрос – когда ты уйдешь. Мне не хотелось, но это неизбежно. А спрашивать неудобно. Все-таки мы вчера успели добраться до постели, потому что мои домашние брюки лежат с другой стороны кровати. Да, все-таки ты не умеешь варить кофе. Потому что половина плиты залита им же, а в турке осталась едва ли половина. Ты отступил к окну и примостился на подоконник. Он узкий, так что одна нога на нем, а другая – на полу, но тебя это не волнует. Видимо, ты собираешься наблюдать за процессом. Снимаю турку и споласкиваю её в раковине. Нет, можно не выбрасывать, просто нужно хорошо отмыть. - Ты поставил очень большой огонь. Кофе этого не любит, - ты еле заметно киваешь в ответ и у меня такое ощущение, что ты не столько соглашаешься со мной, сколько запоминаешь. Ты сегодня определенно какой-то странный. А я продолжаею мини-лекцию на тему «как сварить кофе». Люблю кофе и все тут. Спустя десять минут разливаю кофе по чашкам. Интересуюсь, какой тебе. Отвечаешь, что черный и без сахара. Ну и ладно, а себе достаю молоко. Ты отпиваешь маленький глоток и чему-то улыбаешься. А я наблюдаю за тобой. Ты по-прежнему сидишь на подоконнике, а я – опираюсь на кухонную тумбу рядом с окном, при желании могу дотянуться до тебя рукой. На груди слегка красные шрамы. Те шрамы, которые обрабатывал я.
Ты тогда ничего не ответил. Про швы. Так что я просто промыл твои порезы и наложил бинт. Просто не знал, что ещё можно сделать. Интересно, где ты их заработал? После перевязки ты, кажется, уснул. Во всяком случае, дыхание выровнялось и стало спокойным. Что ещё сделать? Наверное, нужно тебя раздеть, но очень не хочется беспокоить. Даже во сне ты слегка хмуришься. Может, тебе уже что-то снится? Или тебе просто больно. Решаю снять хотя бы твои сапоги. Но на них нет ни молний, ни шнурков. Как ты их одеваешь-то? Они же сидят так плотно. Но я с ними все-таки справляюсь, а ты даже не пошевелился. Интересно, как много крови ты потерял? Одни вопросы, а ответы и не думают появляться.
Ты замечаешь, что я о чем-то думаю, но отвечать не буду из вредности. Ты мне ничего не рассказываешь, так что и я не буду. Ребячество, конечно. Не к стати вспоминаю ещё один эпизод, связанный с тобой.
В ту ночь я засиделся за компьютером – слишком увлекся переводом. Немецкий вообще очень интересный язык, а переводить любимых авторов – ещё большее удовольствие. Ты уже давно спал, заняв почти всю кровать. Одеяло прикрывало тебя только наполовину, челка сползла на лицо и закрывала глаза. Интересно, она тебе не мешает? Одна рука лежала на моей подушке, вторая – под твоей. Я уже начал прикидывать, как тебя сдвинуть и не разбудить при этом или хотя бы примоститься сбоку. Как только мое колено коснулось кровати, в мой лоб что-то уперлось с тихим щелчком. Это твой пистолет. Я даже не успел увидеть, как твоя левая рука вырвалась из-под подушки. С пистолетом. Через пару секунд твои глаза наконец-то различили, что это я. Для меня это время оказалось вечностью. А что было бы… Ну, если б ты сразу выстрелил? В твоих глазах мелькнуло что-то такое, чего я не смог разобрать и понять. Пистолет исчез из твоих рук так же быстро, как он был направлен на меня, а твои руки обняли меня. В тот момент мне хотелось куда-то провалиться, лишь бы не быть рядом с тобой. Ты определенно опасен. Я обязательно выясню, кем ты работаешь.
Но все-таки интересуюсь твоими планами на сегодня. Твой ответ меня озадачивает: провести день с тобой. И что мы будем делать? Я так долго хотел, что бы ты оставался у меня и вот. Вот ты и остался. И что дальше? Смотрю на тебя пытаясь сообразить, о чем ты думаешь, и что нам полагается делать. Ты и остался. Ты ехидно улыбаешься. Тебе смешно от моей реакции, представляю, какое у меня глупое выражение лица. Кажется, сегодня будет интересный день. А я даже боюсь подумать, что придет тебе в голову. - Кино, - коротко говоришь ты. И что это значит? Я хмурюсь. – Я сто лет не был в кино. - Ты решил сегодня весь день меня удивлять? – я даже про кофе забыл. - Если не хочешь, не пойдем. В кино мы пошли. Кажется, был какой-то боевик, но мы его не смотрели. Полупустой зал, полупустой темный зал. Не знаю, как ты, но я еле успокоился. Тебя явно забавляла моя реакция. В тебе определенно что-то изменилось. Ты остался ещё на одну ночь. Очень быстро уснул. А я наоборот. Лежал и думал. Смотрел в окно на затянутое тучами небо и думал. Я был рад, что ты остался, но как скоро ты уйдешь? Наверное, утром.
Ты спал всю ночь и весь день. Проснулся лишь под вечер. А я весь день ходил по квартире, как мышка. Тебе нужно восстановить силы, а сон – это лучшее средство для этого. Когда я заметил, что ты проснулся, первым делом отправился в ванную – за аптечкой. Нужно было сменить бинты. Днем я основательно пополнил их запас и купил заживляющую мазь. Я очень сильно удивился, когда размотал бинты. Оказывается, пока ты спал – порезы прилично затянулись. Никогда такого не видел, но я никогда и не лечил такого. Вообще никого не лечил. До тебя. Хоть порезы выглядели лучше, они все-таки воспалились. А лицо все равно было такое, вроде ты не спал почти сутки, а двое суток работал грузчиком. - Спасибо. – Ты так редко разговаривал, что я сначала не поверил своим ушам. Но нет, ты это сказал. - Хочешь кушать? – ты не проснулся даже от запаха еды, но мясо я тебе оставил. Так что я не дождался ответа, а просто принес поднос с едой.
Утро я уже встречал один. Когда проснулся, половина кровати, на которой спал ты, была пуста, с пола исчезли плащ и сапоги. Наверное, ты опять проверил свой пистолет и ушел. Интересно, когда тебя следующий раз ждать? Вставать не хотелось, но хотелось почему-то кушать. Обычно я до полудня не завтракаю, даже не хочется. Наверное, это последствия почти бессонной ночи. На часах было восемь утра. Воскресенье. В понедельник мне нужно быть в издательстве, так что перевод лучше закончить сегодня. После завтрака. Конечно, первым делом я полез за кофе. А в кофемолке меня ждал сюрприз. «Приеду в семь».
Я опять смотрю на твое лицо во сне. Ты даже не думал просыпаться, хотя всегда чувствуешь мой взгляд. Прошло тридцать семь дней с тех пор, как ты поселился у меня. Иногда ты уходил, но всегда оставлял записки в самых неожиданных местах: в кофемолке, турке, приклеивал на этикетку пенки для бритья и даже – в умывальнике. Меня это озадачивало и одновременно – было очень приятно. Ты научился варить кофе. У тебя плохо получается, но я его пью. Ты по-прежнему скрытен. И иногда – нервный. Вроде как чего-то ждешь. Как ждут звонка. Но телефона у тебя нет. Смотрю на тебя и думаю о всяких мелочах. Наверное, нужно купить обеденный стол. Раньше я ел либо за компьютерным столом, либо на кровати. Было бы ещё место для этого стола. Кажется, я привыкаю, что ты возвращаешься. Как привыкал, что ты всегда уходил. Ты что-то недовольно проворчал во сне, перевернулся на бок и обнял меня. Ты знаешь, что у тебя всегда холодные руки? Даже в тепле. Продолжаю смотреть на тебя. Теперь уже в профиль. Тебе ломали нос. Минимум один раз. Кем ты все-таки работаешь? С каждым днем мне интересно все больше и больше. Когда-нибудь я спрошу. Ты опять что-то бурчишь и прижимаешь меня к себе. Ты определенно что-то видишь во сне. Твои губы находят мою ладонь и целуют её. Но на этом ты даже не собираешься останавливаться. Сонно открываешь глаза и долю секунды смотришь на меня, а потом тянешься к моему лицу, а руки опускаются все ниже и ниже…
Было ОЧЕНЬ классно читать СОН история которая завоевала место в моем сердце))) Семь -замечательный,захватывающий рассказ, мне тоже интересно кем он все таки работает?
Забудь преличия, не думай о манерах, Купайся в волнах плотскаого греха. Сверх всякой меры грезь, греши сверх всякой меры, И похоть, и мечты переживут века. не помню кто написал.но у меня это вспомнилось при прочтении и не спрашивай почему)
За окном жужжание бензопилы и истошные детские визги. Очень хочется посмотреть, но боюсь, что мои иллюзии разобьются об суровую реальность... мои работы для симс2
Сообщение отредактировал Тавифа - Пятница, 01.07.2011, 20:25
а народ продолжает ждать)) За окном жужжание бензопилы и истошные детские визги. Очень хочется посмотреть, но боюсь, что мои иллюзии разобьются об суровую реальность... мои работы для симс2
