Название: Некроволхв (иллюстрированное и исправленное издание) Автор: Девочка--вамп Фотограф: Девочка--вамп Жанр: городское фэнтези, исторический роман Возрастные ограничения и предупреждения: 16+ Дата выхода первой серии: до 29.09.12 Аннотация к сериалу: Викторианская Англия – не лучшая эпоха для сирот, сумасшедших, отщепенцев и людей с темным прошлым. Но именно в это время довелось родиться на свет Марии, девочке из древнего рода Валынских, которая отчаянно отвергает некроволхование и стремится к простому человеческому счастью с любимым мужчиной. Но Судьба – дама капризная, и жизни героев сплетаются в причудливое магическое кружево, состоящее из нитей-драм и нитей-преступлений. Ибо гласит проклятие Валынских: «Не быть ни одной девочке из рода счастливой, и будет тянуться за каждой сквозь всю историю человечества кровавый след». Смириться с предначертанным или пытаться бороться? Бояться ли, что когда-нибудь простой люд восстанет против магических узурпаторов? Кто знает… «Ведь иногда даже среди зимы могут расцвести розы». Правила этого сайта - желательно внимательно прочитать и выучить наизусть. Справка и ответы почти на каждый ваш вопрос - что с этим делать - см. ссылку 1. История рода Валынских: Дорога в некромаги (закончено) Сборник рассказов: Путешествие по мирам Симы для Симс 2
(Так как прошлые сохранения полетели, герои немного видоизменились. Сделано пока на скорую руку)
Светский вечер проходил в атмосфере скрытой тоски. В глазах веселящихся господ в разноцветных одеждах Михаэль не мог разглядеть ничего кроме смертной скуки, сверху присыпанной песком напускного счастья. Кто–то что–то говорил, некоторые смотрели на него с интересом, как на всамделишную заморскую диковинку, но он старался избегать их испытующих взглядов и снова возвращался к созерцанию картин. – Сударь, прошу прощения… – мелодичный голос прервал ленивое течение дум юного барона, – вы не могли бы мне помочь?... Михаэль обернулся и узрел своего ангела в непосредственной близости. Приятный румянец на фарфоровых щечках, пушистые длинные реснички вокруг стыдливо опущенных глаз. Молодой человек стоял, не в силах вымолвить и слова, наслаждаясь этим дивным зрелищем. – Сударь… – повторила девушка, еще больше смущаясь, – я, наверное, вас отвлекаю, просто здесь так душно и… – Не хотите ли прогуляться? – разгадал мотивы юной девушки очнувшийся от оцепенения Михаэль. Она охотно кивнула, видимо, воспитание не позволяло ей предложить что–либо самой, и она была ужасно рада, что кавалер догадался сам. Сад встретил их морозным воздухом, кажущимся амброзией после духоты бального зала. Анна молча шла рядом, кутаясь в белое манто и иногда кидая взгляд на замерзшее озеро, в темноте кажущееся черной дырой. – Как вы попали сюда, госпожа Валынская? – фамилия девушки далась Михаэлю с трудом, потому в его устах она прозвучала несколько фальшиво, хотя и вполне узнаваемо. – Откуда вы узнали?... – Анна впервые за всю прогулку посмотрела на своего спутника, – ах да, я и забыла, как быстро порой разлетаются слухи. Я здесь недавно. На родине матушка хотела выдать меня замуж, но я была против, и мне пришлось сбежать. Вполне обычная в наше время история. А как вы очутились здесь, сударь? Не сочтите за дерзость, но в этом обществе вы кажетесь совершенно чужим. Михаэль вздохнул и невесело усмехнулся. Он и сам понимал, что эти люди никогда не станут ему близкими друзьями. Даже тот смешной мальчишка в котелке. К сожалению. – Я тоже ушел из дома, – поняв, что пауза затянулась до неприличия, откликнулся юный немец, – только по другой причине. Всю мою семью убил кто–то неизвестный мне, а поместье сожгли. Фактически, я в бегах, – он не знал, почему его вдруг потянуло на откровенность, захотелось рассказать все этой кукольной малышке. Возможно, просто в ее взгляде было что–то такое… располагающее к себе и вызывающее на откровенность. А, может, фон Андерман просто ослеп от охватившего его чувства острой симпатии. – Какой ужас… – прошептала Анна, и ее юное лицо приняло выражение искреннего страха, – что же вам пришлось пережить, сударь! Теплая ладошка в шелковой перчатке осторожно коснулась его руки, снова заставляя сердце сбиться с ритма и бешено застучать в груди. Михаэль прикрыл глаза и поспешил сменить тему, пока чувства не перевесили светское воспитание. – Этот сад прекрасен, но летом он был бы гораздо лучше, – ручка девушки отдернулась, и юноше стало немного легче. – Иногда даже зимой могут зацвести цветы… Если пожелать… – прошептала Анна и сделала пасс рукой. В следующий момент из снега стали появляться алые, как капельки крови, бутоны. С каждой секундой они становились все больше, и вот уже весь сад пестреет прекрасными розами, будто и не было зимы вокруг. Это странное и завораживающее зрелище красного на белом надолго пленило взгляд Михаэля. Затем он повернулся к Анне. Ее зеленые глаза искрились поистине детским интересом и любопытством. Она явно ждала похвалы. – Это… восхитительно. Я не знал, что хоть кто–то из магов может так… Чистейшая магия жизни… – говоря все это, юный немец ощущал себя полным идиотом. На прогулке с красивой девушкой он хвалит не ее лучезарные глаза и шелковистые волосы, а дает оценку редкости ее умений… Немыслимо! – Да. Магия жизни… – теперь она была настолько близко, что он мог почувствовать на своей коже ее дыхание. Легкое прикосновение губ к губам. Не поцелуй даже, а его тень. Только почему так подкосились ноги, и так рвется из груди сердце?
***
– Захарий, ты пьян. Уйди! – Нишка, вы прекрасны. – Захарий, уходи, не мешай работать! – Я пленен вашей… ик… красотой. Позвольте предложить вам руку… черт, откуда у меня в кармане эта конечность? – Фу, какая мерзость! Захарий, убирайся, ты мне мешаешь, так еще и мусоришь! Уютный сельский домик за лугом. Рядом замерзшая речка, хлев, в котором спит скотина. На резном крыльце тщательно умывается полосатая кошка. Все это показалось бы вполне обычным, если бы не странная парочка в комнате с пучками трав на стенах. Миловидная девушка в простом крестьянском платье с пятнами копоти на фартуке и высокий светловолосый, почти седой мужчина средних лет, который старательно вис на вышеописанной крестьяночке. – Захарий, уйди, прошу тебя! – уже почти умоляюще проговорила Нишка. – Отец вернется, мало никому не покажется! И тебе морду набьет, и меня выпорет! – М–мне? Набьет? – мужчина глупо захихикал. – Пусть попробует! – Захарий! – девушка попыталась стряхнуть с себя назойливого ухажера, но не слишком–то в этом преуспела. – Нишка, солнышко, ну не будь такой вредной, ну поцелуй меня, голубушка… – влажные губы вытянулись в трубочку. – Захарий, ну что тебе нужно, чтоб ты оставил меня в покое? – устало вопросила измученная девушка. – Всего один поцелуй, медовая моя, – нажим усилился, видимо, визитер уже с трудом стоял на ногах, – и все будет хорошо. Всего один ма–аленький поцелуйчик. – Если я тебя поцелую, ты от меня отстанешь? – с надеждой спросила Нишка, сама чуть не падая на пол. Лишь ненадежная опора в виде веника не давала шаткой конструкции рухнуть. – Конечно–конечно, моя хорошая. Всего один поцелуй, – мужчина с готовностью закивал. – Черт с тобой, – зло пробормотала Нишка, с огромным трудом склоняясь к ухажеру. Его губы были всего в паре сантиметров от нее, когда он с нетипичной для вусмерть пьяного прытью рванул к ней. Последнее, что запомнила девушка – боль.
***
Романтичный Париж с его avenue des Champs–Élysées и круассанами по утрам, потом цветущий Кёльн с его развеселыми праздниками, затем разноцветная и блестящая Венеция с ее каналами и гондольерами, снова Франция, Марсель, и бесконечная суета спешащих куда–то экипажей, а потом тихие ночи, которые и таят в себе самые смелые откровения. – Посмотри, посмотри! Звезда падает! Загадывай желание! – воскликнула темноволосая девушка, которая сейчас лежала рядом с хрупким мужчиной, бесстыдно обнажив гладкие ножки до самых колен. Ее спутник зажмурился и некоторое время провел так, потом открыл глаза и, повернувшись на бок, стал гладить девушку по волосам. – Загадал? – капризно надув губки, спросила его спутница. – Да. Я загадал, чтоб мы никогда не расставались, – он улыбнулся и потянулся к ней, но тонкий пальчик, прижавшийся к губам, остановил его. – Что ты?! Нельзя говорить свое желание вслух! А вдруг не сбудется, – девушка смешно округлила глаза, отчего еще больше стала похожа на дорогую фарфоровую куклу. – Я не верю в приметы. Я люблю тебя, Анна… – И я тебя, Михаэль… Знаешь… я никогда не была так близко… Я не знаю… – Валынская закусила губу и с мольбой посмотрела на своего спутника. – Не бойся, звездочка, эта ночь наша… – его губы слегка коснулись обнаженной шеи, выводя затем влажную дорожку от уха до ключицы. Легкая дрожь прошла по ее мраморной коже, руки потянулись, чтоб обнять партнера, пальцы которого, осмелившись, коснулись завязок на корсаже. – Как хорошо… – прошептала Анна негромко, будто боясь спугнуть мгновенья счастья. – Я всегда буду любить тебя….
***
Горные пики Швейцарии, снова Кёльн, но уже другой, мерцающий сотнями ночных огней, Дувр и вот он – Туманный Альбион, остров, овеянный легендами, точно как и туманами. Три года пролетели для влюбленных как один миг, и вот на пороге замка появился представительный молодой человек в дорогом костюме, держащий на руках маленькую кудрявую девочку, и улыбчивая темноволосая женщина, идущая немного неуклюже за счет довольно внушительного, трогательно округлившегося животика. Михаэль и Анна поженились довольно быстро, презрев всякую пропаганду поздних отношений и долгих испытаний для партнера. Они любили друг друга – какие еще преграды для них могут быть? Долго молодая пара колесила по свету, набираясь магического опыта, укрепляя связи и свои бурные отношения. Вскоре родился их первенец – чудесная девочка, очень похожая на маму, в меру капризная и до невозможности любопытная. За все эти качества она и получила гордое имя Элизабет фон Андерман. Но вскоре выяснилось, что в ближайшем будущем у молодых появится еще один ребенок, потому Михаэль решил перевезти всю свою семью в забытое английское имение рода фон Андерман. Отец юноши не любил сей дом, потому редко наведывался в свой заграничный замок, а вот молодому барону это место приглянулось, тем более, что старательные слуги всегда держали его в чистоте и порядке. Длинные ухоженные аллеи в типичном английском стиле, плющ, не прекращающие свое цветение розы. Красные. – Давайте, дорогая, осторожнее, – проговорил Михаэль, открывая перед супругой дверь и помогая ей переступить порог. – Благодарю, – молодая женщина благодарно улыбнулась, – это было хорошей идеей – остановиться именно здесь. В поместье моих предков нам вряд ли были бы рады. – Мой дом – ваш дом, – серьезно сказал фон Андерман, устраивая Анну на софе. – Как вы себя чувствуете? Перелет был сложным… – Что вы, я ничуть не устала, – неумело соврала девушка, принимая из рук мужа стакан воды. – Позаботьтесь о том, чтоб Элизабет была накормлена и уложена спать. А мне нужно отдохнуть… – Конечно, любимая, – Михаэль поцеловал тонкую ручку своей супруги и, коротко поклонившись, удалился вместе с малышкой.
***
Все началось той же ночью. Первым крик услышал юный барон фон Андерман, который удалился в соседнюю комнату, чтоб не досаждать своей беременной супруге. Когда он вбежал, то увидел страшную картину: Анна корчилась на окровавленных простынях, в судороге цеплялась за пододеяльник и пыталась что–то сказать. – Я вызову лекаря, – прошептал Михаэль, подбегая к постели и сжимая ее холодную, дрожащую руку, – все будет хорошо… Встрепанный мужчина средних лет, явно вытащенный из теплой постели и ужасно недовольный, прибыл через несколько минут и закрылся в комнате с роженицей, ни слова не сказав встревоженному отцу. Крики Анны не стихали еще, по крайней мере, полчаса, зато потом пугающую тишину прорвал требовательный детский плач. – Все в порядке, – усталый лекарь вышел из комнаты и хлопнул Михаэля по плечу, – с вашей женой все в порядке, ей просто нужен отдых. Девочка. Здоровая, горластая и капризная. Вокруг суетились слуги, убирающие окровавленные ткани и несущие тазики с водой, но для юного отца все это уже ничего не значило. Девочка! Еще одна девочка! Разве это не прекрасно? Еще много лет назад в родительском доме он мечтал, что встретит прекрасную принцессу, и та подарит ему двух прекрасных дочек. И, кажется, его наивная мечта сбылась. Пусть и не совсем так, как он представлял. Хотя, пожалуй, так даже лучше. Юный отец решился зайти в комнату супруги, только когда суета вокруг него немного поутихла. Бледная Анна лежала среди белых простыней, ее черные волосы разметались по жемчужного цвета подушке, что придавало ей еще больше сходства с призраком. А на руках она держала розового младенца. До этого малышка спала, но с приходом мужчины разразилась громовым плачем. – Тихо, солнышко, тихо… – ласково забормотала Анна, укачивая младенца на руках. – Она прелестная…. Такая же красивая, как и ты, – прошептал Михаэль, садясь на край кровати и нежно прикасаясь к нежной детской щечке. Девочке это категорически не понравилось, что она и выразила в настойчивом и громком крике. – Да… Где Бетти? – спросила супруга, открывая на несколько секунд от своей второй дочери. – Она с кормилицей, с ней все в порядке, – с улыбкой успокоил ее юный барон, – как мы ее назовем? Может… – Подожди, – прервала его Анна, – первую нашу девочку называл ты. Теперь дай и мне проявить инициативу. Как насчет имени Мария? Мария Валынская, баронесса фон Андерман? Звучит? – Звучит, – согласился Михаэль, – пусть будет Мария. И пусть же это имя принесет ей удачу и смягчит ее непокорную душу. Правила этого сайта - желательно внимательно прочитать и выучить наизусть. Справка и ответы почти на каждый ваш вопрос - что с этим делать - см. ссылку 1. История рода Валынских: Дорога в некромаги (закончено) Сборник рассказов: Путешествие по мирам Симы для Симс 2
Девочка--вамп, ну наконец-то автор этого замечательного произведения вернулся)) А я уж думала, всё - закончилась иллюстрированная красота... Продолжения не было так давно, что мне пришлось всё вспоминать, перечитывая сначала, что я сделала с большим удовольствием)) Надеюсь, больше игра не будет поводить с иллюстрациями. Как, однако, быстро у главных героев семейная жизнь сложилась - за одну лишь серию. Ну, значит так надо - самые интересные приключения, полагаю, ещё впереди? ;) Моё творчество:
Made by Fortuna последнее обновление: Элегантное старинное платье Sim-art by Fortuna последнее обновление: "Призрак из сна" † Victor † - ужасы, триллер, драма, готика. Сезон 2, Глава 15 - Никогда... ФИНАЛ
….Три года спустя По комнате человека можно многое о нем самом рассказать. Вплоть до мельчайших его пристрастий, если окинуть помещение опытным взглядом. Конечно, детской обычно занимаются взрослые, но характерик Марии даже при этом условии успел проявиться во всех ее вещах. Наверное, эту обстановку можно назвать спартанской, по детским меркам, конечно. Стены без всяких ярких картинок по–взрослому обиты тканью, на полу пушистый ковер, в углу устроился высокий дубовый стол с бумагой и красками для рисования. Хотя, конечно, Машутке больше понравился папин мольберт, но завести такой же девочке не разрешили. Вышеупомянутое дитятко хотело устроить истерику по этому поводу, но угроза быть наказанной несколько приостановила кипучий характер маленькой баронессы фон Андерман. Детская кроватка несколько выделялась на фоне довольно серьезной и несвойственной для девочки обстановки. Застеленная мягкими, дорогими кружевами, она казалась маленьким облачком, где сидели красивые куклы в разноцветных платьях и спали две бирманские кошки, Лапка и Хвостик. Больше Марии, конечно, нравилась Лапка, более быстрая и игривая, чем ее сестра. Хвостик же постоянно спала, потому девочка быстро теряла к ней интерес. Но кроватка не была любимым местом юной баронессы, хотя она искренне радовалась, что больше не спит в комнате своей старшей сестры, пятилетней Элизабет. Девочки вообще не слишком хорошо ладили, постоянно дрались и делили родительскую любовь. Но так уж получилось, что родительские симпатии и так были разделены. Матери больше нравилась покорная Бетти, а Михаэль просто души не чаял в своей маленькой Машутке, хотя старшей старался уделять не меньше внимания. Больше всего юная баронесса любила садиться за массивный стол, где лежали ее краски, болтать не достающими до пола ножками в узорных туфельках и рисовать все, что приходило ей в голову. Конечно, получалась откровеннейшая мазня, но папа с улыбкой признавал, что у девочки есть талант. Это и придавало малышке сил для дальнейших творческих потуг. Еще она любила розовые аллеи у дома. Мария могла часами проводить там время, что–то негромко бормоча и гладя тугие бутоны. Иногда к ней присоединялась и сестра, но тогда над цветочными кустами нависала нешуточная угроза быть уничтоженными в пылу драки. Но родители тем не менее с большим удовольствием отмечали, что дочки начинают проявлять способности к флористике, разговаривая с растениями. Ну а самым желанным местом в доме для двух девочек было, конечно, отцовское пианино. Каждый день сестры дрались за то, чтоб немножко подолбить пальчиками по клавишам. Усталый от шума и возни Михаэль вздохнул и, смирившись, стал давать своим дочерям уроки игры на пианино. Энтузиазма Марии и Бетти хватило урока на два. Виданное ли дело! Побаловаться с музыкальным инструментом – это одно, а изучать сложные ноты со всеми этими диезами и бемолями – это совсем другое. Однако терпение отца семейства было безгранично, потому он покорно сносил все перерывы на драки, ссоры, походы в сад за цветами да и просто детские капризы. Он никогда не повышал голоса и тем более не поднимал руки, считая это откровенной слабостью по отношению к своим малышкам. Это в нем многие и любили. – Папа, расскажи мне сказку, – пискнула Мария, протягивая ручки, чтоб ее взяли на коленки. Барон фон Андерман оторвался от чтения книги, найденной в забытой части библиотеки, и воззрился на своего ребенка. Она сама, пожалуй, была похожа на кукол, с которыми порой играла. Тщательно завитые темные волосы, большие зеленые глазки, обрамленные пушистыми ресничками, чистое темно–синее платьице с кружевным воротником. Поразительно похожа на свою мать. Впрочем, как и Бетти. – И о чем же тебе рассказать? – спросил Михаэль, поднимая дочку и усаживая ее к себе. – О белом драконе, который украл принцессу и требовал с деревни выкуп? – Нет, – девочка смешно сморщила чуть вздернутый носик, – это ты мне в прошлый раз рассказывал. Я хочу какую–нибудь страшную… – Солнышко, зачем же тебе страшная сказка? – удивился Михаэль. – Ты же потом спать не будешь. – Буду! – упрямо заявило неразумное дитя, капризно надувая губы. – Ну хорошо… В одном поселении близ Кёльна жил да был один очень злой некроволхв… – Па–ап… – дрожащим голосом прервала рассказ Мария, – давай не про некроволхва? Какую–нибудь другую? Хорошо? – Ну ты же сама попросила страшную, – мягко возразил Михаэль, поглаживая дочку по мягким локонам, – чем тебя некроволхв в качестве пугалки не устраивает? – Не надо про некроволхвов, – повторила Мария, заметно нервничая. Барон фон Андерман обеспокоенно посмотрел на девочку и осторожно потрогал ее лоб: уж не больна ли она. Нет, малышка была вполне здорова, просто напряжена до предела, будто услышала что–то крайне неприятное. Впрочем, мало ли, какие у детей бывают страхи? Сам Михаэль очень долгое время боялся мышей и не мог ничего о них слышать. Почему бы его дочке не бояться до дрожи в коленях некроволхвов? Она же такая впечатлительная, нежная… – Ну хорошо, тогда я расскажу тебе другую сказку, – сдался наконец барон. – Жил был на свете один монстр. Был он горбат, носат, весь в бородавках. Существовал отшельником и никого не подпускал к себе. Селяне боялись его, потому не трогали, но в тайне ненавидели за уродство и сварливый характер. И вот однажды… Все это время Мария сидела у отца на коленях вполне спокойно и благосклонно слушала его рассказ, иногда неуютно ерзая, чтоб устроиться получше. – Значит, чудовище не стало прекрасным принцем? – разочарованно протянула девочка, когда Михаэль наконец замолчал, давая усталым связкам несколько секунд блаженного покоя. – Нет, солнышко, не стал, – подтвердил он. – Но как можно любить чудовище? – Мария наморщила в усердной мыслительной работе лобик, – оно же… страшное, злое.… А вдруг оно скушает ее? – Нет, дорогая, чудовище же само преобразилось. Изнутри, понимаешь? Любовь сделала этих двоих ближе духовно, и их внешность уже не имеет никакого значения. Но юная баронесса не понимала. Всем своим детским мозгом она пыталась осознать все то, что сказал ей отец, но упорно не могла уразуметь, как так можно жить с чудовищем. Нелепость какая–то! – Не нравится мне эта сказка, – вынесла вердикт Мария, – лучше расскажи мне про Крысолова! – Нет, маленькая моя, – Михаэль осторожно ссадил девочку с колен и встал сам, – потом как–нибудь. А то скоро мама придет, ругаться будет. – Хорошо…. – понуро согласилась юная баронесса и медленно затопала в свою комнату. Возможно, фон Андерману и почудилось, но в ее глазах проскользнула странная, совершенно не детская печаль.
***
– Дорогая, я хочу с тобой поговорить, – Михаэль придвинулся поближе к супруге и склонился к ее уху так, чтоб дочери не могли их услышать. Все небольшое семейство чинно сидело за обеденным столом в жаркий июльский полдень. Солнце пробивалось сквозь зарешеченные окна и рисовало красивые белые полосы на разогретом, пахнущем смолой и летом дереве недавно постеленного паркета. Анна повернулась к мужу, но тут же отвлеклась на младшую дочь, которая, презрев поговорку «после драки кулаками не машут», во всю кидалась в старшую сестру вымоченными в остром соусе фасолинами, которые оставляли бесформенные пятна на дорогом зеленом шелке. – Мария, немедленно отправляйся в угол! – решительно проговорила женщина. – Сядешь за стол, когда успокоишься! Девочка прервала свое увлекательное занятие и недовольно засопела, выражая свое отрицательное отношение к таким антигуманным заявлениям, но под строгим взглядом матери послушно встала из–за стола и нарочито медленно пошла к указанному месту дислокации. Михаэль неодобрительно покачал головой, но промолчал. Ему не нравилась излишняя строгость его супруги по отношению к дочерям. Иногда барону даже казалось, что те боятся своей матери, но упорно не давал себе развивать эту мысль дальше. Это просто глупо, другие же дети не боятся своих родителей только потому, что их воспитывают… Однако теперь Бетти, которая отвлеклась от своей сестры, вполне могла услышать их разговор, а это было крайне нежелательно. – Меня беспокоит наша младшая дочь, ее поведение… – все–таки решившись, прошептал Михаэль на ухо жене. – Да, – отозвалась Анна несколько раздраженно, – она очень своенравная, с ней порой трудно правиться. – Я не об этом, – прервал ее барон, – просто сегодня я рассказывал ей сказку про некроволхва… Она сама попросила страшную… и тут она повела себя довольно странно. У меня возникло ощущение, что любое упоминание о некроволхвах вызывает у нее нервную дрожь. Уж не обидел ли кто нашу девочку? – Да? – Анна задумчиво посмотрела на младшую дочь, которая хитро поблескивала зелеными глазищами из угла. – Но тут нет ничего удивительно. Некроволхование – это магия смерти, а Маша, скорее всего, будет магом жизни. Вот ее и пугает то, что противоречит ее внутренней магической сути. – Ты так считаешь? – немного успокоился Михаэль, – надеюсь, что все и правда так, как ты говоришь.… Машут, иди к нам, – несмотря на протестующие взгляды жены, мужчина поманил девочку к себе и стал сплетать из солнечных лучей разные фигурки. Юные баронессы забыли о прошлой драке, испачканном платье одной и временной ссылке другой и стали, разинув рты от восхищения, наблюдать за чудесными преображениями. Анна же, не доев свою порцию, внезапно манерно встала из–за стола и вышла из комнаты.
*** - Стой. Я не враг тебе. Не сегодня. Двое стояли в полупустой комнате, сверля друг друга взглядами. Одна темноволосая, болезненно худая, в безразмерной мужской рубашке; другой высокий брюнет с косым шрамом на шее. Второй явно устал после долгой дороги, о чем свидетельствовало осунувшееся лицо и осевшая на его темном плаще пыль. - Зачем ты пришел? - Это касается моей жены, - незнакомец без разрешения повесил шляпу на крючок, после чего приблизился к собеседнице. - Что ты с ней сделал? – худая девушка чуть попятилась. - Ничего. Вы, Валынские, живучи как саранча. Просто… просто выслушай меня. Больше сейчас некому. ***
– Ведьма! Смерть ведьме! – скандировала разгоряченная толпа, норовя поднять на вилы хрупкую девчонку лет восемнадцати, лицо которой опухло от слез. – Я не ведьма! – кричала она, но разве можно перекричать такую кучу людей в стадной жажде изгнания нечистой силы… – Ведьма–а–а–а–а! – гул разросся, заполняя собой все вокруг и поглощая все остальные звуки. – Она ворует наших детей и пьет их кровь! Она уводит наших мужей и бросает их в лесу на съедение волкам! На ней метка Дьявола! – крикнула одна из особо ретивых женщин, и толпа разразилась целым потоком выкриков «смерть, смерть, смерть!». Бедная девушка пятилась, размазывая слезы по щекам и зажимая ладонью две миниатюрные дырочки на шее, которые и явились толчком к произошедшей ситуации. – Папа! Папочка! – крикнула она, кидаясь к высокому, полноватому мужчине, который стоял неподалеку и ничего не предпринимал, – ну ты–то хоть поверь мне! Пожалуйста! – Я… это… – старательно отводя глаза, проговорил старый владелец таверны на отшибе, – не надо было связываться с Дьяволом, Нишка. Тело твое уже отравлено ядом, так хоть твою душу спасут… – с этими словами мужчина отцепил от своего воротника сведенные судорогой пальцы девушки и исчез в доме, хлопнув дверью. Все. Конец. Если даже отец не верит ей, то что говорить о толпе соседей, которые только позавчера заходили к ним за солью и здоровались каждое утро, а сейчас хватаются за факелы и теснят ее к наскоро сколоченному «эшафоту». – Расступитесь! Немедленно! – внезапно откуда–то со стороны ворот, которые загораживали сотни людских голов, раздался громкий мужской голос. Толпа послушно расступилась, пропуская к тому месту, где стояла Нишка, высокого темноволосого человека в дорогом темном костюме с золотой нитью. Явно из приезжих господ, ни на кого из местных не похож. – Господин, вы бы это… поосторожнее, – прогундел плечистый детина в первом ряду, – ведьма все–таки.… Сейчас набросится на вас… и… – Эта девушка пойдет со мной, – громко проговорил пришелец, беря ничего не понимающую девушку за руку, – она будет предана суду в столице! Нишка ожидала, что толпа набросится и на него, но, как ни странно, люди побросали вилы и стали послушно расходиться, будто только и ждали этого приказа. – Как вам это удалось? – ошарашено спросила девушка, наблюдая за тем, как быстро пустеет улица. – Не время для беседы, – отрезал незнакомец, – давай убираться отсюда, пока никому не пришло в голову, что никакой идиот не потащит обычную сельскую ведьму для суда в столице. – Но я не ведьма! – возразила Нишка, послушно позволяя себя увести из опасной зоны, – я… – Знаю, что ты не ведьма, – жестко проговорил мужчина, выходя за ворота, – ты нечто похуже. Внезапно он остановился и, убрав волосы с шеи застывшей девушки, стал рассматривать ранки на ее шее. В иной ситуации Нишка не преминула бы влепить наглецу пощечину, но сейчас она была слишком ошарашена происходящим, потому позволила холодным пальцам путешествовать от подбородка до ключицы и обратно. – Кто? – коротко спросил мужчина, убирая руку. – А… я… не знаю… ко мне заходил Захарий, он из приезжих… Был ужасно пьян, лез целоваться. Попросил всего один поцелуй а дальше… дальше было больно и все… – Да, только смертная могла купиться на такую простую уловку, – покачал головой незнакомец, – Захарий любит такие шуточки. И ведь почти не знает проколов… – Вы знаете его? – задала глупый вопрос девушка, – кстати… я еще не знаю вашего имени. Должна же я знать, как обращаться к своему спасителю. Меня зовут Нишка. – Можешь звать меня Константином, – бросил мужчина через плечо. – Пойдем, – с этими словами он сделал шаг в противоположную от деревни сторону. – Но… подождите! Как я могу уйти? Мой дом, папа… – пробормотала Нишка, догоняя своего спасителя. – Ты думаешь, что они будут тебе рады? И сильно ли помог отец, когда тебя хотели поднять на вилы? – мужчина круто развернулся и посмотрел девушке в глаза так, что той сразу захотелось сжаться в комочек и заскулить как побитая собака. – Но… но… он же не знал, он думал, что.… А сейчас… – по щекам девушки снова потекли слезы, и она спряталась лицо в ладонях. Константин приобнял ее и успокаивающе погладил по спутанным соломенным волосам. Нишка уткнулась ему в грудь и начала тихонько всхлипывать, оплакивая свою тихую и спокойную жизнь, которой ныне пришел конец. – Крепись, твое существование уже никогда не станет прежним. Вампир не может жить без чужой крови, а люди очень не любят ей делиться… – Вампир? – Нишка подняла заплаканное лицо, – но я же… – Нет, ты не мертвая, – понял ее с полуслова Константин, – и никогда ей не станешь. Твое сердце будет биться, твой желудок будет работать, твоя кровь будет бежать по венам и артериям. Но чужой кровью все равно питаться придется, как и скрываться от глаз людей. Хотя бы потому, что они всего этого не знают и будут считать тебя ужасной тварью. В какой–то степени это так и есть… – А вы… вы тоже вампир? – спросила девушка. – Нет, я простой человек. Но мне приходится мириться с жизнью среди вампиров. Потому пойдем со мной. Я смогу дать тебе защиту на какое–то время.
*** Ночь – приятное время суток. Хорошо иногда проснуться перед рассветом, помечтать, посмотреть в окно на колышущиеся образы деревьев, послушать шум дождя, тихо барабанящего по крыше дома, скрип качелей во дворике, редкое всхрапывание лошадей в конюшне… Вот только Маше редко удавалось насладиться всеми дарами тихой ночи. Шаги на лестнице возвестили о том, что Она уже здесь. Девочка накрылась одеялом с головой, превращаясь в маленький подрагивающий холмик. Она открыла дверь, подошла к кроватке и откинула единственную защиту от окружающего мира. Машу берут за руку и тащат к выходу, не обращая на ее попытки вырваться. – Не надо! Я не хочу больше! Я не могу! – А кто тебя спрашивает? – слышится жесткий женский голос, и Машу все–таки уводят от уютной кроватки и сочно мурчащих кошек.
***
– Дорогая, мне кажется, что наши дочери сильно осунулись за период моей отлучки. Как это объяснить? – спросил Михаэль, когда его жена вошла в комнату и присела на софу, притворившись поглощенной томиком немецкой поэзии. – Любимый, вы же знаете, как девочки скучают без вас, – проговорила Анна, на миг поднимая на мужа глаза, – они плохо едят и постоянно спрашивают, когда вы вернетесь. Это же дети. – Странно все это, Анна, странно, – покачал головой Михаэль. – Мне постоянно кажется, что девочек что–то или кто–то мучает. Они боятся, они вздрагивают от каждого шороха и постоянно хотят мне что–то сказать, но постоянно убегают, как только ко мне кто–то приближается. Думается мне, что вам известна причина, или вы хотя бы имеете какие–то догадки относительно причин их странного поведения. – Мне ничего не известно, – отрезала женщина, снова углубляясь в чтение. – Неужели вам совершенно безразлично, что происходит с нашими девочками? – удивился Михаэль. – А вдруг это что–то серьезное? Как вы можете закрывать на это глаза? – Вы обвиняете меня в том, что я плохая мать? – повысила голос Анна. – Нет, что вы, дорогая, – поспешно проговорил барон фон Андерман, – но, право, вы слишком беспечны по отношению к таким ситуациям. Вдруг девочек и правда кто–то обижает? – А мне, дорогой, кажется, что вы слишком трясетесь над ними! – женщина встала и кинула книгу на пол. – Если так пойдет и дальше, то они скоро станут никчемными папенькиными дочками. С этими словами Анна круто развернулась и вышла из комнаты, оставляя своего мужа недоуменно смотреть ей вслед.
«Я заметил, что Анна стала слишком раздражительной», – перо быстро строчило по бумаге, выводя новые узоры ровного почерка, – «и меня откровенно пугает ее отношение к нашим дочерям. Когда я уезжал, Мария вцепилась в меня и умоляла остаться, потому что она боится нежити. Но откуда нежить в нашем доме, если я лично проверял все заклинания против злого духа? Да у нас даже домовые не водятся, потому что я боялся, как бы нечисть не навредила нашим дочкам! Что–то странное творится в нашем доме. Иногда я слышу детский плач откуда–то из подвала, хочу проверить, что случилось, но бессильно падаю на кровать и просыпаюсь только утром в полнейшей тишине и одиночестве. Что стало с моей нежной и заботливой женой? Что вообще происходит вокруг? Я чувствую себя так, будто я все еще во сне, будто я проснусь, и все будет как прежде. Анна будет обожать наших дочек, которых мы так ждали, Маша и Бетти будут бегать по саду, драться и шуметь, а не сидеть по углам, как две испуганные мышки… Нет, я должен понять, что здесь происходит. Я должен один раз побороть себя и спуститься в подвал нашего замка. Мне кажется, что там я найду хотя бы что–то, что натолкнет меня на правильный путь в этом клубке тайн…»
На следующий день, сказав, что отправляется в краткосрочную командировку в другой город, Михаэль не остался ночевать дома. Замок погрузился в ночную тьму, в окне погас последний огонек, и тени завальсировали по белым кирпичным стенам. Никогда еще барону фон Андерман не приходилось тайком проникать в свой собственный замок, но особых трудностей с этим не возникло. Пройдя по скрипучей лестнице, ведущей к погребам, Михаэль оказался у входа в подвал. Возможно, ему послышалось, но оттуда доносились чьи–то голоса, перемежающиеся с тихим детским всхлипыванием. Не медля больше ни минуты, барон взял со стола лучину и стал спускаться. Подвал встретил его запахом сырости, затхлости и еще каким–то странным пряным и очень противным. Будто несколько крыс где–то сдохло, и теперь несчастные трупы животных медленно разлагаются. Но то, что увидел мужчина за следующим поворотом, было хуже всяких крыс. В одном из ответвлений длинного подземного коридора стояла его жена. На ней была ночная рубашка, волосы распущены, отчего та выглядела как призрак. Рядом с ней стояли Мария и Элизабет, обе перепуганные до смерти и едва сдерживающие слезы. А на полу… а на полу лежал труп неизвестного барону мужчины. Причем, судя по запаху, умер он несколько дней назад и все это время лежал здесь. – Так и будешь строить из себя тупицу, которая не понимает человеческой речи? – эти слова, видимо, были обращены к Марии, которая стояла ближе к Анне. – Я не могу… я боюсь… а вдруг он меня схватит… – прохныкала девочка, пытаясь отойти на шаг. – Дура! Мертвые не кусаются, кусаются живые, сколько раз вам можно это повторять! А еще претендуете на звание некроволхвов! Хотите оказаться рядом с ним?! – с этими словами Анна схватила Марию за волосы и попыталась подтащить ее к мертвецу. Пока женщина не замечала Михаэля, но он больше не мог стоять в стороне и вышел из тени. – Анна, что здесь происходит?! Как все это понимать? – Михаэль сделал шаг вперед, морщась от распространившегося вокруг непередаваемого аромата мертвечины. – Что именно ты хочешь понять? – резким, так непохожим на обычный голосом проговорила Анна, выпрямляясь и вперяя усталый взор в нарушителя спокойствия, – кто вообще просил тебя сюда спускаться? – Почему? – единственный вопрос вырвался из груди и повис в воздухе, оставшись без ответа. Анна молчала. Зелени ее глаз почти не было видно за счет расширившихся до нечеловеческих размеров зрачков, а подол белой сорочки был вымазан дурно пахнущей субстанцией из слизи и человеческой крови. – Бетти, бери Марию и идите вместе наверх, – скомандовал Михаэль, – нам с вашей мамой надо серьезно поговорить. Так что, дорогая, – проговорил барон, когда испуганные девочки испарились из поля зрения, – ты ничего не хочешь мне сказать? – Хорошо. Твоя взяла. Я расскажу, – дыхание Анны старо прерывистым и быстрым, – это… это началось еще много поколений назад, когда моя пра–пра–пра–прабабка…
«Снег. Такой пушистый, невесомый, хлопьями ложащийся на плечи и дрожащие губы, запутывающийся в черных волосах. Ветер свищет в облысевших кронах деревьев, кустарник одиноко покачивается, грозя промерзшими ветками вслед. Сколько еще? Шагов сто, не больше. Ломота въедалась в кости, в натруженные мышцы, боль разрывала суставы. Сто шагов. Ровно сто шагов. Алия рухнула на колени, туго завитые локоны разметались по дрожащей спине. Было ли это верным решением, или же злой рок с самого начала играл с ней, после просто выбросив как сломанную марионетку? Нет. Нельзя сдаваться. Ради него. Ради того, кто сейчас отчаянно молотит еще маленькими ножками внутри нее. Ради будущего она просто обязана это сделать. – Кх–кк… кровь моя, жизнь моя, связываю вас с кровью и жизнью призванного, освобождаю вас от пут крови и жизни, навязанной узами родства… – забормотала она, с силой сжимая порезанную руку, чтоб капельки старательно окрасили белоснежный покров под ногами. Скоро все закончится, надо только потерпеть… Уйдет, сгладится, пропадет так, как сейчас пропадает неверное сознание, размоется так, как размывается сейчас безупречно белая картинка перед глазами…»
– Она безумно влюбилась в парня из другой деревни, но, увы, родственники были решительно против такого союза. Однако запреты, как водится, не помогли. Она забеременела и, понимая, что ничего хорошего ее не ждет в случае если родители прознают про сей факт, приняла довольно глупое решение провести ритуал отречения от семьи и рода. Только вот не знала, что такие ритуалы не проводятся зимой, иначе это может быть чревато… побочными эффектами.
«Стоны, перемежающиеся с криками, изнеможденное тело мечется по простыням, извивается как червяк, вылезший на дорогу после дождя. Кровь. Море крови, заливающей белые простыни, будто напоминая о том, что случилось много ночей назад. Тогда, когда все решилось и окончательно полетело в пропасть. – Она не выживет, – короткая, отрывистая фраза камнем падает на пол, создавая после удара неестественную тишину, – что–то убивает ее изнутри, и тело цепляется за жизнь последние секунды. Мне очень жаль. Слышатся отдаленные рыдания, чей–то басовитый голос, в нос ударяет запах неизвестных трав. И снова боль, боль, боль…»
– Сразу после рождения дочери она умерла, – губы Анны презрительно искривились, – оказалась слишком слабой для того существа, которое она своими же руками создала и породила на свет. – Какого существа? – до сих пор молчавший Михаэль решился подать голос. Получилось слабо и жалко. – Примерно такого, которое ты сейчас видишь перед собой. Девочку из рода Валынских. Некроволхва, который удивительным образом может сочетать в себе жизнь и смерть. Который может создать цветущий сад и тут же уничтожить его одним мановением руки. Существо, которое совершает свое первое убийство, едва появившись на свет. Или ты думал, что тот лекарь умер на следующий день после рождения Марии просто по чистой случайности? Михаэль опустил глаза. Да, эта смерть еще тогда показалась ему странной. Лекаря нашли в собственной спальне без всяких признаков насилия, болезни или испуга. Как сказали представители местной патрульно–магической службы, из него просто высосали жизнь. Но барон и представить не мог, что это могла сделать его маленькая дочка, которая едва только увидела этот мир. Его Машенька… Воцарилось тягостное молчание, которое прерывалось лишь тяжелым дыханием Анны. Прошло несколько минут, прежде чем барон фон Андерман посмотрел жене в глаза и вмиг окрепшим голосом произнес: – Не желаю больше ничего знать. Что бы вы себе в своей семье ни надумали, моих дочерей это не коснется. Никогда. Я уезжаю на родину, в Дюссельдорф, и забираю девочек. Надеюсь, что наши с тобой пути больше никогда не пересекутся. С этими словами мужчина развернулся на каблуках и, прижимая в носу изрядно помятый в стиснутых кулаках платок, направился к выходу из подвала. – Глупец, – настиг его уже на лестнице лишенный эмоций женский голос, – никому еще не удавалось обмануть судьбу, лишь попытавшись от нее сбежать. Анна засмеялась. Но Михаэль уже этого не услышал.
***
– Папа, а что ты делаешь? – маленькая ручка легла на тонкую руку, которая в этот момент возилась с замком чемодана. – Мы на некоторое время уедем, Машут, – напряженно проговорил Михаэль, стараясь говорить как можно более ласково, – ты ведь хочешь узнать, где родился твой отец? Хочешь увидеть Германию? – Угу, – кивнула девочка, садясь на один из уже собранных чемоданов и принимаясь болтать ножками в туфельках с бантиками, – а мама с нами? – Нет, мама останется дома, – проговорил барон, замечая, как его дочь с облегчением выдыхает и заметно веселеет. – Па–ап, – протянула Мария через несколько минут молчания, – а можно мне с твоим кольцом поиграть? Из него такие молнии забавные вылетают… – Хорошо, только осторожно, не покалечься, – мягко сказал Михаэль, с некоторым трудом снимая с пальца магическое кольцо, – и не потеряй. Твой папа без него как без рук. – Угу, – снова буркнула Мария, осторожно, будто священную реликвию, принимая из рук отца заветный артефакт. При этом детская рожица приняла такое напряженное и ответственное выражение, что невозможно было не улыбнуться. Часы на стене мерно отбивали такт, оповещая присутствующих о том, что уже перевалило за полдень, за окном робко чикнула мелкая птаха, будто хотела привлечь к себе внимание, но потом почему–то передумала. На диване сонно мурлыкала кошка, хотя ей, пушистой шалопайке, первой надлежало чувствовать приближающуюся беду. Но увы. Как говорится в таких случаях – ничего не предвещало беды. Зато яркую фиолетовую вспышку мог видеть каждый, кому вздумалось бы проходить мимо особняка почтенного семейства фон Андерман. Когда же последние вспышки погасли в воцарившейся гробовой тишине, в мирной картине мира ничего не изменилось. Кроме одного. Михаэля нигде не было, будто и не существовал на свете такой человек. А по щекам его младшей дочери катились слезы испуга и боли.
***
– Мама, я хочу к папе, – ныла Мария, ведомая по ненавистному хлипкому полу подвала, – где он? Что ты с ним сделала? – Ничего с твоим отцом не сталось, – раздраженно проговорила Анна, сильнее сжимая руки дочерей, – просто телепортировался и скоро вернется. – Ты все врешь! – на глаза девочки который раз за день навернулись слезы, – это ты! – Помолчи! Вон, бери пример со своей сестры. Идет себе спокойно и слова не молвит, – Анна с некоторым трудом отворила тяжелую металлическую дверь и впустила дочерей в комнату, где те были впервые за всю свою короткую жизнь. Помещение было странным и страшным, по мнению самой Марии. Множество непонятных приборов, сделанных из изъеденного ржавчиной металла, влажные стены темного кирпича и никакой мебели за исключением высокого кресла с приделанными к нему толстыми ремнями цвета сырого мяса. – М–мама, это зачем… – послышался дрожащий голос обычно неразговорчивой Бетти, – что ты хочешь…. – Я вам, кажется, велела молчать, – раздраженно осадила ее Анна, делая шаг в сторону посеревшей от времени печи, – Мария, ты первая. Садись на стул. Девочка не решилась ослушаться в этот раз и с трудом забралась на странный предмет мебели. Некоторое время ничего не происходило, но вскоре Валынская подошла к дочери, держа в щипцах отдающий жаром, раскаленный добела кусок железа. Если раньше Маша волновалась, то когда мать начала стягивать на ее руках ремни, девочка начала бояться по–настоящему. Одно неуловимое движение, и разум застлала боль, которою просто невозможно выдержать. Которая ломает суставы и рвет связки. Которая подчиняет и заставляет сознание меркнуть. Крик. Только вот чей? Непонятно. Все перемешалось, слилось в единую какофонию звуков, действий… Свет. Лучик света бьет прямо в лицо, но сейчас кажется, будто кто–то выжигает ей глаза, настолько больно и непривычно после мрака подземелья. Мария тихонько застонала и попыталась приподняться на локтях, но чья–то неласковая рука с силой прижала ее к полу. – Эй, – послышался хрипловатый женский голос, – осторожно, старый черт, не раздави ее! Хочешь, чтоб вместо двух трупов тут еще и третий появился?! Девочка потрясла маленькой головкой, отчего черные, но уже изрядно запачканные обильно покрывающей пол пылью волосы застлали ей лицо, еще больше мешая разглядеть говорящих. – Бери девку и выматываемся отсюда, – последовал короткий приказ, – если она перебила всю свою семейку, то не представляю, что она сделает, когда очнется. Это может нам сильно помешать. И помочь. В дальнейшем. Чья–то не особо ласковая, явно мужская рука схватила ничего не понимающую Марию, после чего закачало, замотало.… Замутило. – Если она блевать соберется, я хвачу ее башкой о стену, – прямо над головой девочки раздался раскатистый громовой бас, отдавшийся тупой ноющей болью в голове. – Потерпи, не кисейная барышня. Испражнения этой малявки будет отстирать легче, чем кровь, которую она может из тебя пролить. – Я все равно не верю, что трехлетняя мерзавка могла убить взрослого некроволхва. Черт, да ей бы даже на ту еще одну малявку сил не хватило. Ты точно все проверила? – Тут проверять нечего, – отрезала женщина, – посмотри на ее плечо и просканируй ауру помещения. Видать, сестра решила выжечь ей наше фамильное клеймо, но вот реакцию недоучки на боль немного не рассчитала. И даже не хотела думать о том, что кто–то может оказаться сильнее ее. Вечно выше всех и умнее всех. Вот к чему это приводит. – Мне на миг показалось, что ты не жалеешь о смерти своей сестры… – А чего ее жалеть? Сильные не нуждаются в жалости, а слабые жалости не достойны. Правила этого сайта - желательно внимательно прочитать и выучить наизусть. Справка и ответы почти на каждый ваш вопрос - что с этим делать - см. ссылку 1. История рода Валынских: Дорога в некромаги (закончено) Сборник рассказов: Путешествие по мирам Симы для Симс 2
И даже не хотела думать о том, что кто–то может оказаться сильнее ее. Вечно выше всех и умнее всех. Вот к чему это приводит.
да уж... бабы дуры: всё на эмоциях, а логика потом(( В такие вот моменты и начинаешь сожалеть, что не мужиком родился))) Благодарю за новую главу)) Читать, как всегда, одно удовольствие)) А не слабо так Манюня по чистой случайности угробила свою маман с сестрой В три годика просто споткнуться и упасть на шершавый асфальт - уже море слёз будет и крику на всю округу. А тут такой болевой шок, который даже для взрослого человека ого-го!.. Короче, Анна грандиозно сбалбесничала, и, на мой взгляд, поделом ей, а вот Элизабет досталось зазря, конечно... Ещё интересно, где же всё-таки папа. С одной стороны, по "чисто случайному" совпадению Мария баловалась с его волшебным кольцом, которое, при определённых талантах пользователя, и за оружие сойдёт; с другой стороны, произошедшее стало выгодно Анне, и она это самое произошедшее активно оправдывала. В общем, пока подозреваю в исчезновения Михаэля обеих... Моё творчество:
Made by Fortuna последнее обновление: Элегантное старинное платье Sim-art by Fortuna последнее обновление: "Призрак из сна" † Victor † - ужасы, триллер, драма, готика. Сезон 2, Глава 15 - Никогда... ФИНАЛ
Ну, логика от пола не зависит на самом деле. Есть логичные женщины, есть нелогичные мужчины.
Это я согласна, как и про вождение автомобиля, например, но женщины в таких делах, к сожалению, светятся всё чаще и чаще, что и обидно... Раньше было обидно, что это со стороны мужиков откровенная клевета, а сейчас обидно, что это чаще всего правда((
Цитата (Девочка--вамп)
Папа... увы, он появится очень нескоро.
ну хоть жив остался - уже приятно)) Моё творчество:
Made by Fortuna последнее обновление: Элегантное старинное платье Sim-art by Fortuna последнее обновление: "Призрак из сна" † Victor † - ужасы, триллер, драма, готика. Сезон 2, Глава 15 - Никогда... ФИНАЛ
Ты чего так мельтешишь со скринами? Брр, взглянув поближе на хозяйку, стало жалко Михаэля - и как он с этой ведьмочкой-то жил? Куда делась красавица из начала истории?..
Глава 3. Когда встречаются двое. Ночь опускалась на мир подобно черному мотыльку, закрывающему своими крыльями усталые дома с горящими глазами-окнами. Мир засыпал, качаясь в колыбели с мерцающими звездами над головой. - Зачем ты все это мне рассказываешь? – худая девушка поджала острые коленки к груди и кочергой пошерудила в догорающем очаге. На ее лице была написана задумчивость: видно было, что сидящий рядом мужчина для нее враг настолько естественный, как восход солнца в новом дне. Представьте себе свое удивление, если солнце однажды не взойдет. - Ты же хочешь узнать, что произошло до нашей встречи там, в Румынии? Хочешь понять, с каким родом проклятия столкнешься ты и твои потомки? И что случилось с Михаэлем, когда вы нашли его… - Тихо. Не повышай голоса, иначе разбудишь моих детей. Просто… просто продолжай… Я тебя слушаю.
…11 лет спустя – Знаешь, иногда мне кажется, что скоро моя жизнь перевернется. Можно считать это дурным предчувствием. Нишка оторвалась от протирания низкой кривобокой столешницы и воззрилась на своего хозяина. Он сидел в кресле, лениво перелистывая пожелтевшие от времени страницы одной из библиотечных книг. О ногу в высоком сапоге старательно терлась серая полосатая кошка – любимица всей кухни, что явно показывали жирные бока мурлыки. Константин морщился, животных он не любил. – И что же заставляет вас так думать изо дня в день? Это уже не предчувствие, а какая–то навязчивая мания, господин, – наконец решилась ответить служанка. – Не знаю, Нишка, – мужчина лениво потянулся и, взяв с тумбы кинжал, принялся ковырять им в крепких зубах, – наферное, зфезды так фтоят фторую неделю. Служанка вздохнула и покачала головой. Она прожила в этом доме уже больше десяти лет. В качестве служанки, но это не помешало ей многое узнать о тех, кто здесь живет. Были тут два разгильдяя и выпивохи, Берт и Том, которых держали тут только из–за их впечатляющей физической силы даже по меркам вампиров. Была скромная девочка Лилия, которую с боем пришлось вырывать у владельца борделя. Была старая домоправительница, которая даже в самую жаркую погоду не снимала черного балахона с воротником под горло. И все они, кроме последней, были вампирами. И был Константин – человек среди вампиров, сын давно почившего графа, темный маг и менталист . Никто не мог точно сказать, сколько ему лет, но на праздничном торте у него никогда не было свечей. Ибо не выпустили еще такого большого количества свечей и ее изобрели таких огромных тортов. Но несмотря на такой солидный возраст, хозяин дома всегда оставался избалованным юнцом, за которым нужен был глаз да глаз. Одни боги знали, сколько сил потратила Нишка, чтобы женить это чудо природы. Но Константин вечно отшучивался, говорил, что ждет свою принцессу. Уже который век. А на тонкий намек на то, сколько девушек уже побывало в его постели, он неизменно отвечал, что сказки должны заканчиваться свадьбой, а не постелью. Хотя, Нишка снова вздохнула, с такой–то семейкой и свою семью заводить не захочешь. Что стоит одна сестра ее господина – Марья. Это же надо было возненавидеть своего брата только потому, что он родился человеком! Нет, людей еще можно понять, Нишка вспомнила перекошенное раскрасневшееся лицо отца и ненависть в глазах селян, ведь они ничего не знают о вампирах, считают их опасными тварями, которые убивают младенцев и девственниц, разрушают дома и приносят болезни. Но сами вампиры же все знают о людях! Конечно, многие из них считают простых смертных слабыми и униженными от рождения, но Константин вполне мог о себе позаботиться и ничем не уступал своим клыкастым собратьям. Загадки да и только…. – Нишка, радость моя, что там с моим плащом? – голос господина вырвал служанку из ее размышлений о превратностях судьбы. – В прихожей висит на крючке, почищенный и поглаженный. Вы уже три раза мимо него проходили, – проговорила Нишка, вытирая руки о передник, – вы куда–то собрались на ночь глядя? – Собрался, – кивнул Константин, вставая и откладывая книгу, – ибо сегодня просто чудесная ночь. А свежий воздух полезен для здоровья. – Свежий воздух, может, и полезен, а вот укус вампира плохо сказывается на самочувствии, – возразила служанка, пинком отгоняя полосатую попрошайку с незатейливым именем Кошка. То ли у хозяина была бедная фантазия в области имен, то ли он так тонко поиздевался над бедным животным. И не разберешь. – Брось, что со мной может случиться? Опасаться тут надо за здоровье того вампира, который встретится мне на пути, – граф усмехнулся и скрылся в прихожей. Послышался насвистываемый им незатейливый мотивчик, шуршание грубой ткани, хлопок входной двери, лай дворовых псов снаружи… и все стихло.
Мария сжалась в дальнем углу, всей душой надеясь, что все закончится быстрее, чем по дому начнет распространяться сладковато–едкий, знакомый еще с детства трупный запах. В воспаленной памяти стояли звук удара и нелестные эпитеты в адрес отца, ее самой и того, чем ей приходится заниматься вне зависимости от ее собственного желания. Странно, что в этот раз ее реакция была несколько другой... Наверное, она просто устала. Устала от такой жизни. Живот схватило болью. Наверное, от голода, она уже не могла точно сказать, когда ела в последний раз. Потерпи, осталось совсем немного... Правда, с каждой минутой терпеть становилось все труднее и труднее. Боль въедалась в кости, подобно кислоте разъедала внутренности, острой иглой тыкалась в мозг. На лице вдруг появилась улыбка. Еще чуть–чуть... Не больше суток, и все закончится. И можно будет наслаждаться покоем. Если ТАМ вообще что–то есть. Руки сжались на рукояти простого, без всяких украшений (кроме засохшей багровой крови на лезвии) клинка, который и убил ее опекунов пару часов назад. Почему–то не хватало смелости напороться на него самой. Теперь придется ждать... Жаль. Вдруг впереди показалась чья–то неясная фигура, которая на миг остановилась в нескольких метрах от нее, а потом стала стремительно приближаться, чтоб вскоре оказаться в круге неверного света, который дарила пара свеч на обшарпанном столе. Человек. Красивый длинноволосый брюнет. Одет в черное. Наверное, это за ней. Но она не хочет. Зачем им это, если она все равно умрет скоро? Или смысл человеческого существования вообще направлен только на то, чтобы причинять страдания другим? Зачем? Что она им всем сделала? – Убейте меня... пожалуйста, – тихо проговорила девочка, протягивая незнакомцу клинок; руки ее слушались плохо, – зачем вам забирать меня в тюрьму? Мне же и так осталось недолго. А так вы сделаете доброе дело. А своим скажете, что я покончила с собой. Маша старалась говорить как можно более убедительно, чтоб у незнакомца не осталось сомнений. Выход вдруг показался ей таким легким, что, остались бы у нее силы, она пустилась бы в пляс. Если повезет, то все закончится гораздо быстрее, чем она даже могла мечтать... Константин просто проходил мимо, когда почувствовал этот запах. Кровь. Очень много уже давно остывшей крови. При обычных обстоятельствах он не обратил бы на это внимание. Мало ли кто кого убывает, и кто где умирает? В большом городе это происходит на каждом шагу, ночью, за закрытыми дверями или на улице, среди белого дня, у всех на виду. Убийство другого живого существа будоражит человеческую кровь. А безнаказанное убийство тем более. Не в правилах Константина было вмешиваться, навлекая на себя чужие беды. Но не сегодня. Что–то остановило его и заставило подойти поближе к небольшому облицованному серым камнем дому, из которого и доносился запах смерти. Внутри был живой человек. Вернее сказать, морально сдавшийся, загнанный в угол зверек, балансирующий на грани жизни и смерти. Константин явно ощущал, как в воздухе витает отчаянье, смирение, страх, паника. Однако к нему примешивался и другой запах. Запах невинности, юности. И магии. Это еще больше заинтересовало мужчину, потому он, толкнув тяжелую незапертую дверь, вошел в дом. Тишину нарушали лишь скрип деревянных половиц под ногами и чьи–то тихие всхлипывания, доносившиеся из боковой комнаты, отгороженной от пытливого взгляда лишь тонкой резной дверью, тоже незапертой. Наконец он увидел странную картину: два трупа, мужчины и женщины, и ребенок неподалеку. Девочка. Она сидела на полу, прислонившись к стене, и держала в дрожащих, посиневших от холода руках окровавленный клинок. В ее широко раскрытых зеленых глазах, с мольбой обращенных на него, стояли слезы. Они просили слишком много. Больше, чем он мог дать. Ведь она еще совсем ребенок. Дитя. Не обращая внимания на трупы и кровь, разлитую по всей комнате, Константин бережно взял ее на руки и тесно прижал своей к груди. Она – убийца, это ясно можно было сказать по тем ранам, коими сверкали трупы, и по крови на лезвии. Что же заставило это нежное создание взять в руки оружие и убить аж двоих человек? И почему внутренний голос твердил Константину, что это существо непременно надо защитить и укрыть вместо того, чтобы сдать ее властям? Может быть, сыграло роль то странное сочетание слабости и силы, которое исходило от этого перепуганного создания, что с упорностью настоящего воина стремилось умереть…. Константин молча протянул руку, требуя отдать ему оружие. Девочке это явно не понравилось. Она вздрогнула и взвилась как осой укушенная. Все надежды рухнули. Незнакомец не стал дарить ей свободу. Вместо этого он взял ее на руки, странно бережно и осторожно, по логике вещей такую, как она, стоило бы взять за шиворот или вообще пнуть пару раз. Впрочем, девочке было не до этого. Мало ли какие прихоти у работников Тауэра... Почему–то у Маши не было сомнений, что это именно работник той страшной тюрьмы. Все. Конец. Тетя рассказывала, что там пленников могут держать десятилетиями и не давать им умереть. Тогда... тогда можно хотя бы попытаться продать свою свободу подороже. Зачем он протягивает руку? Неужели и правда наивно полагает, что она отдаст ему свою последнюю надежду? – Не хотите убивать? Тогда я убью вас! – крикнула девочка и подняла руку, стараясь уколоть держащего ее на руках человека. Но рука дрогнула, клинок выпал, и звон возвестил о том, что тот встретился с полом. Тогда Мария заплакала. Тихо и безнадежно. Хоть девочка и выглядела младше своего возраста за счет смертельной худобы и криво обрезанных волос, но ей было уже 14, а в этом возрасте стыдно плакать. Но уж очень обидно, что она так бездарно лишилась надежды на окончание страданий. – Тс–с–с–с…. – проговорил мужчина невнятно, – все будет хорошо. Я обещаю. Константин крепче прижал к себе плачущего ребенка и направился к выходу. От ее грязных волос и немытого тела нестерпимо несло мышами, потом и пылью. В глубине души мужчина принимал непростое решение. Каждый шаг, приближающий их к выходу из дома, сопровождался сомнениями в правильности содеянного и усиливающимся плачем. Оказавшись на улице и посмотрев на уже рыдающую девчушку, Костя тяжело вздохнул и, больше не раздумывая ни секунды, телопортировал вместе с ней. Домой.
***
– Эй! Кто–нибудь! Немедленно приготовьте горячую ванну и еду для нашей гостьи! Ничего не понимающая Мария вздрогнула от громкого мужского голоса, который прозвучал над самым ее ухом. Руки, отчаянно цепляющиеся за жизнь вопреки разуму, заползли под плащ незнакомца и вцепились в его нагретую льняную рубашку. – Я не хочу в тюрьму... мне больно, – совсем уж по–детски прохныкала Маша, когда ее попытали оторвать от незнакомца, заставляя тем самым еще крепче к нему прильнуть, – не надо, умоляю… они меня мучили…. Я не виновата…. – Хозяин, кто это? – послышался мягкий женский голос совсем близко, и чьи–то руки снова предприняли попытку отцепить ее от теплого тела и куда–то уволочь. Не вышло. – Не знаю, – ответил незнакомец, стараясь отстраниться от Марии, – нашел ее в одном из домов в компании двух трупов и холодного оружия. – Вы хотите сказать, что она убила двоих человек? – чья–то рука на миг больно ухватила девочку за руку, отчего та сдавленно пискнула, – хозяин, вы с ума сошли! Да она же опасна! Если эта девица убила кого–то, то ей не составит труда убить еще раз! – Нишка, посмотри же на нее, – жестко ответил незнакомец, – она вся дрожит, она напугана, она явно ничего не ела уже долгое время, у нее на теле куча синяков и кровоподтеков. Я не знаю, что с ней делали эти двое, которых она убила, но я не дам сдать ее властям. Они погубят ее своим правосудием. – А вы не рассматривали другой вариант? – на повышенных тонах ответила оппонентка, – вдруг она обычная попрошайка с улицы, которая пробралась к двум честным людям, чтобы их обворовать, и убила, когда ее поймали за руку? А синяков ей мог понаставить какой–нибудь такой же отщепенец общества или любовничек! – Не забывай, что я маг разума, – раздраженно ответил незнакомец, – если бы это было так, то все отразилось бы в ее мыслях. И хватит уже со мной спорить! Взяла манеру! – сильные пальцы наконец смогли разжать кулачки Марии, и девочка оказалась на полу, после чего ее подхватил еще кто–то, видимо, та женщина, что разговаривала с незнакомцем. – Отмой ее, приодень во что–нибудь приличное и вели, чтоб накормили. Много сразу не давайте, чтоб ей плохо не стало. Все. Тут Мария открыла глаза, и перед ней замаячили разноцветные круги, мешающие разглядеть как следует то место, где она находилась. Ее куда–то несли, это было понятно. Хлопнула дверь, вспыхнул свет, кислотой разъедающий глаза. Мария снова зажмурилась и, кажется, даже тихо заскулила против своей воли. – Давай, не бойся, – послышался уже знакомый женский голос, – сейчас я тебя раздену и вымою. Маша часто заморгала, привыкая к свету и дожидаясь, когда тьма перед глазами сменится на возможность хоть что–то увидеть. Перед ней предстала просторная комната со стенами, обитыми зеленым с золотым шитьем шелком. С потолка свисала причудливая люстра в виде большого шара, по бокам которого застыли разноцветные магические огоньки, а в углу притулилась огромная ванна, наполовину завешенная белой струящейся тканью. На небольшом столике с гнутыми ножками стояли какие–то непонятные цветные предметы разной формы. Кажется, внутри них были жидкости, но точно девочка не могла сказать. От созерцания комнаты Марию отвлек тот факт, что молодая женщина с пепельными кудряшками принялась снимать с нее тряпку, несколько лет назад еще гордо именовавшуюся платьем. – Н–не надо… я н–не хочу больше… – выдохнула девочка, пытаясь помешать этому действу, – больно… не хочу. Говорить было трудно, нужные слова находились с трудом. Легче ей было бы объяснить все на родном русском языке, но вряд ли эта женщина понимала его. – Чего ты не хочешь? Мыться не хочешь? – незнакомке все–таки с трудом удалось снять с девочки платье, – о боги… Кто с тобой это сделал? Мария непонимающе посмотрела на женщину и опустила глаза, чтоб разглядеть себя саму. Торчащие ребра, синева под небольшими грудками, на ногах, пара царапин на бедрах… Наверное, про это она и спрашивает. – Они… – негромко ответила девочка, – они… не хочу больше… я не виновата… – Тебя насиловали? – задала женщина непонятный вопрос. – Не знаю… не помню…. Больно… – пробормотала Мария, пытаясь скрыться от пытливого взгляда этой незнакомки. Ей не хотелось ничего говорить. Ей хотелось спать. – Ох, что с тобой делать, – возвела очи горе женщина, – запрыгивай в ванну. Сейчас немного пощиплет и станет легче. Не пугайся и потерпи.
Константин стоял у окна, его взгляд лениво блуждал по темной вечерней аллее с бликами из небольших фонтанчиков и неясными фигурами ровно подстриженных кустов. Где–то в отдалении переругивались собаки, за спиной уютно потрескивал камин, наполняющий дом танцующими на стенах тенями и окутывающим с ног до головы теплом. Кто эта девочка? Откуда вдруг в ней взялась сила, чтоб убить двух взрослых людей? Или это все–таки сделала не она, а кто–то просто воспользовался ей для этого преступления? И самый главный вопрос: что с ней делать дальше? Просто так у себя не оставишь, поползут грязные слухи, которые могут испортить ее и без того небезупречную репутацию. Сделать ее служанкой? А если она не справится? Слишком хрупкая, слишком напуганная, искалеченная… Сдать в приют? Нет, начнутся всякие ненужные вопросы, и тогда правда точно вскроется. Ох… – Хозяин, вы ее у каких–то зверей отобрали, – покачала головой подошедшая Нишка, руки которой скользили по белому переднику с вышитыми там морковками, – мало того, что ее били, так еще, похоже, и насиловали несколько раз. Услышав эти слова, Константин помрачнел. Эти двое подложили девочке большую свинью. Мало того, что она без роду, без племени, так теперь еще и порченная. Хорошо хоть у властей вряд ли будет повод подозревать ее в убийстве: Константин приложил все усилия, чтоб замести следы. Но вывод все равно неутешительный: ей вечно придется быть у кого–то приживалкой, так как удачно выйти замуж у нее слишком мало шансов. – Иди. Мне нужно подумать, – сказал он, нервно барабаня пальцами по подоконнику. Ситуация патовая. Слишком беззащитна она сейчас в этом мире, полном слухов, домыслов, манер и идей чести. Общество как голодный зверь, безжалостная машина, что не признает своих ошибок, но не прощает чужих. Пожалуй, есть только один выход, который потом может выйти боком самому Константину. Но другого нет. В конце концов, он часто вкладывает в казну местных органов управления свои деньги, которые идут на так называемую «благотворительность». Это заткнет рты самым любопытным.
***
Обычная полосатая кошка с забавным тупым носом, будто бы в родственниках у нее были благородные персидские коты, высокомерно задрав хвост, шествовала вдоль комнаты по зеленому с аляповатыми розовыми цветами ковру. Причем вид у нее был такой, будто вышагивала она по красной дорожке по направлению к личному замку с тысячей слуг в придачу. Мария не сдержала смешок и, присев на корточки, выставила вперед руку. – Киса–киса–киса…. – звала она, но пушистое создание обращало на нее внимания не больше, чем на вазу с цветком. – Любишь животных? – послышалось сзади, – хотя чего я спрашиваю… Все маленькие девочки любят. Мария резко повернулась и узрела своего недавнего спасителя. Она так и не узнала его имени, стеснялась спросить. Наверное, его можно было бы назвать красавцем, хотя в этом девочка не очень–то и разбиралась. Высокий, стройный, чуть смуглый. Волосы черные, собранные сзади в небрежный хвост. На щеке едва виднеется белая полоска застаревшего шрама, который у глаза будто бы раздваивался подобно змеиному языку. Либо же это были два слившихся в одно шрама, трудно сказать. А глаза зеленые. Как у нее самой… – Молчишь… – устало сказал мужчина, присаживаясь в кресло и жестом приказывая девочке сесть напротив. – Почему ты всегда молчишь? Что тревожит тебя? Что затаилось в твоей маленькой головке? Девочка, опустившись возле его ног, продолжила молча рассматривать того, кому обязана жизнью. Она не видела смысла что–то говорить, если скоро ее все равно вышвырнут отсюда. Нет, не было смысла винить их в этом. Мария преступница в их глазах, странно, что эти люди вообще связались с ней, рискнув при этом своими головами. Наверное, стоило поблагодарить. Но слова благодарности застревали в горле, как только приходила мысль о том, что когда–то придется расплачиваться за внезапно проявленную доброту. – Нет, девочка моя. Я сказал сесть в кресло, а не на пол, – покачал головой мужчина и, подхватив Марию за талию, усадил ее туда, где хотел ее видеть, – скоро тебе принесут поесть, а то смотреть на тебя жалко, кожа да кости. Внезапно мужчина встал с кресла и опустился рядом с сидящей Марией, отчего девочка вжалась в спинку и зажмурила глаза, будто опасаясь удара. – Ну чего ты боишься? – сильные пальцы подцепили трясущийся подбородок, в то время как другой рукой незнакомец небрежно смахивал с глаз наметившиеся слезинки, – неужели ты думаешь, что я тебя спасал для того, чтобы причинять тебе боль? Открой глаза! Учись видеть страх, ибо, если ты не видишь, это не значит, что страха нет. Это значит только то, что ты теперь еще более уязвима перед ним. Вот так, хорошо. А теперь посмотри на меня и скажи свое имя. – М–мария Валынская, – пробормотала девочка, специально назвав свое полное, чтоб показать, что она уже взрослая, и ей не надо читать нотации. – Молодец. Проявляешь характер, – улыбнулся мужчина, – а меня ты можешь звать Константином. Итак, Мария, скажи мне, пожалуйста, что ты умеешь? Читать, писать, считать? Девочка заметно занервничала. Ничего из этого она не умела делать: в планы садистов редко входит обучение своих жертв грамоте и основам счета. Что же делать? Соврать? А вдруг этому Константину приспичит устроить ей экзамен, чтоб проверить ее слова? Сказать правду? А если он, узнав, что она ничего не умеет, ударит или, еще хуже, не даст есть? Пустой желудок вновь напомнил о себе тупой сосущей болью. – Ну не трясись, не трясись, вижу уже, что ничего из этого не умеешь. Значит, будем учить, что с тобой поделаешь. Ты не виновата. О, вот и принесли поесть. Иди, садись за стол, а как насытишься, я принесу кое–что из бывших вещей моей сестры, может, тебе что–то да подойдет. – Спасибо, – Мария натянуто улыбнулась: после этих добрых слов ей не хотелось обижать этого странного, но все равно очень доброго человека, – я... я... правда, спасибо... Теперь Валынская просто не знала, что ей говорить. У нее вообще с лексиконом было не ахти, говоря откровенно. Ей хотелось выразить свою признательность как можно более полно, но она просто не знала как. – Что со мной теперь будет? – окончательно запутавшись и решив оставить все это на потом, девочка задала вопрос, который больше всего ее сейчас мучил. Несмотря на жизнь в заточении, глупой она не была и понимала, что все хорошее быстро кончается, если ты не нужен кому–то для чего–то. На миг девочке показалось, что в глазах Константина мелькнула с трудом сдерживаемая обреченность. Но мужчина не дал Маше додумать эту мысль: он осторожно погладил ее по волосам и сказал: – Останешься в замке. Будешь помогать по хозяйству. А сейчас садись за стол. – Хорошо, – безропотно согласилась Мария, которая видела в этом лучший для себя вариант. Стол, который слуги занесли в небольшую комнату с множеством ярких гобеленов, изображавших диковинных зверей с клыками, вытянутыми шеями, большими ушами и даже крыльями, был невообразимо велик. Застеленный плотной белой тканью и украшенный небольшими декоративными вазочками, он выглядел каким–то совершенно самостоятельным элементом в этой картине. Ну а Маша за ним чувствовала себя тараканом, который ползет по огромной белой печи и просто теряется на фоне ее величия. – Кушай давай, – тем временем поощрил севший рядом Константин, – неизвестно в чем душа держится. – Вы похожи на моего отца, – неожиданно для себя сказала девочка, уткнувшись в тарелку, – только я почти уже не помню его... – с этими словами Мария осторожно взяла какой–то странный прибор с зубчиками и осторожно ткнула им что–то круглое и оранжевое. Брызнул сок. Девочка виновато посмотрела на хозяина дома и, решив больше не рисковать, взяла со стола более–менее знакомый продукт – хлеб, и начала увлеченно его жевать. Он оказался очень вкусным и свежим, что не могло не радовать голодную Марию. Вскоре в хлебнице ничего не осталось, а девочка чувствовала себя резко потяжелевшей и осоловело хлопала большими зелеными глазами.
***
Бокал с тонкой хрупкой ножкой резко раскололся в сильных гибких пальцах и сверкающим дождем опал на залитый вином пол. Дубовые доски послушно впитали в себя жидкость, разнося по залитой солнцем комнате аромат букета 1688 года. – Черт возьми, почему тут никто не уберет?! – тут же вспылил Константин. – Бардак, а не дом! – Хозяин, прекратите, – твердо проговорила Нишка, пока испуганная служанка в белом чепчике торопливо убирала осколки, – вы сами заварили эту кашу, так и нечего перекладывать свои проблемы на других. Стоит сказать, девушка сильно рисковала, так разговаривая с тем, кто одним ударом мог стереть ее в порошок. Но за те годы, что они провели вместе, служанка научила вспыльчивого графа считаться со своим мнением, даже если ему оно не нравилось. Константин взвился со своего места и подошел к окну. Облокотившись ладонями на нагретый лучами солнца подоконник, мужчина выдохнул сквозь стиснутые зубы. Непослушные прядки черными щупальцами облепили его влажный высокий лоб. – Я не знаю, что с ней делать! Она почти всегда молчит! Ничего, кроме «хорошо», «спасибо» и «да», от нее невозможно добиться! Она ничего не хочет рассказывать о себе, постоянно плачет, шарахается от каждого движения! – А чего вы от нее хотите, господин? Девочку насиловали и били долгие годы, при этом, скорее всего, внушая, что это норма. И я предупреждала вас о том, что будет, если вы возьмете эту сироту домой. – А что ты хотела? Чтоб я оставил ее умирать? Чтоб отдал в тюрьму, где из нее душу вынут и съесть заставят? Это тебе пришлось бы по вкусу, Нишка? – Так, по крайней мере, было бы справедливо. И вы сейчас не метались бы по комнате, портя нервы себе и окружающим! – Справедливо? – Константин резко повернулся к служанке, – ты считаешь, что загубленный ребенок, просто порешивший своих мучителей – это справедливость? Да мы даже не знаем, она ли их убила! Мария же не хочет ничего рассказывать об этом, а кто–то, подставивший ее, сейчас спокойно разгуливает на свободе и смеется…. – У вас все слишком просто, господин, – прервала излияния мужчины Нишка, – просто убили, просто украли, просто подставили. Убийство оно и есть убийство. Ему нет оправданий. – И это говорит мне вампир, который не может жить без человеческой крови, – Константин уже почти кричал, – а если бы я тебя тогда не спас, если бы тоже подумал, что справедливо будет, если такое существо сожгут с потрохами, что тогда бы ты сказала? – Думаю, ничего уже не сказала бы, потому что была бы кучкой пепла, – уже чуть мягче сказала Нишка, идя на попятный, – но, по крайней мере, вы уже ответили на вопрос «что делать?». Станьте для нее тем же, чем стали для меня. А там… Проведение рассудит, хозяин, Проведение рассудит… Константин хотел что–то ответить, но вдруг из соседней комнаты раздался истошный крик. Уже не первый раз Мария кричала ночью, но сейчас день был в самом разгаре, потому мужчина тут же кинулся в спальню, которую отвели специально для его воспитанницы. Девочка стояла посреди просторной комнаты с простой обстановкой в виде пары мягких кресел, расписного сундука и кровати, держась за голову и тихонько подвывая. Черные волосы слиплись от пота в некрасивые сосульки и свисали на парчу цвета топленого молока и перванша. Константин подошел к ней и резко прижал ее к себе. Мария, тяжело дыша, вцепилась в него, вряд ли осознавая сейчас границы реальности. – Что случилось? Ты задремала? Видения? – спросил он обеспокоенно, не выпуская девочку из рук. – Нет… не спала… просто… шла… и видения… – отрывисто пробормотала Мария, – они… тянули ко мне руки… говорили, что я их убила… я не виновата…. Они…. – Маша, – Константин сжал плечи девочки и чуть отстранился от нее, чтоб смотреть ей в глаза, – я очень тебя прошу, расскажи мне, что произошло тогда. Пойми, если ты дальше будешь молчать и бояться, я не смогу тебе помочь. Если тебя кто–то подставил, возможно, мы сможем доказать твою невиновность. А если это сделала все–таки ты… то я просто постараюсь тебя понять. Хотя, хоть убей, не понимаю, как такая маленькая девочка могла справиться с двумя взрослыми людьми… – Я…. Я не могу… не помню… не знаю… – Валынская закусила губку и затряслась. Нервы графа уже были на пределе. Ну как эта девчонка может молчать? Как она не понимает, что он не выгонит ее, потому что не позволит совесть? Как ему осуществить то, что он задумал, если девочка даже банально не может ему довериться? Кулак с силой врезался в стену позади Марии. Боль немного отрезвила мужчину, и он тут же принялся утешать испугавшегося его всплеска ребенка. – Ну не плачь, не плачь… Все хорошо. Не хочешь пока говорить, не говори. Я больше не буду тебя торопить, только успокойся. – В–все нормально…. – пробормотала Мария, выпутываясь из объятий потомка рода Конипович, – я… простите… я правда не могу сказать. – Ладно, – мужчина выдохнул, – ты уже немного набралась сил, значит, с завтрашнего дня начнется новая для тебя жизнь. С утра Нишка объяснит тебе твои обязанности, возможно, придется еще и нанять тебе учителя, так что постарайся хорошо выспаться, чтоб не клевать носом. А сейчас отдыхай. Отвесив Марии короткий поклон, Константин покинул ее комнату и плотно закрыл дверь, чтоб сквозняк не мешал девочке. Оказавшись, наконец, у себя в спальне, мужчина с облегчением скинул тяжелые сапоги и снял рубашку, после чего с блаженным стоном растянулся на кушетке с высокой резной спинкой. Вырезанные в дереве сатиры ехидно щерились, ветер раздувал тяжелые карминово–красные шторы. В дверь постучались. – Войдите, – расслабленно буркнул мужчина, кинув быстрый взгляд на визитера. Это была Нишка, которая несла на подносе сигару и виски. Девушка привычно поставила ношу на пузатую прикроватную тумбочку. – Как вы любите, хозяин. – Спасибо, – Константин потянулся и стал с наслаждением потягивать напиток, любуясь бликами солнца на стекле бокала, – я принял решение, Нишка. Я стану ее опекуном и постараюсь сделать так, чтоб она забыла обо всем, что с ней делали. – Вряд ли у вас это получился, – покачала головой служанка, отчего пепельные кудряшки рассыпались по ее напряженным плечам, – может, для вас она – милое и чудесное создание, а вот в глазах общества она будет выглядеть обычной порченной девчонкой без каких–либо выдающихся достоинств. Думаю, она вытерпит еще немало насмешек по этому поводу. – Да плевал я на это общество, – отмахнулся чуть захмелевший мужчина, – а достоинства мы ей разовьем. Потому завтра, с самого утра, отправляйся в город и приведи хорошего преподавателя этикета. Желательно, чтобы он еще и письму обучал. Деньги не имеют значения, ты это знаешь. Ах да, и еще займи Марию какой–нибудь несложной работенкой. Чтобы при деле была. Это все. А теперь можешь идти. Я хочу остаться один. – Не понимаю я, господин, что в этой девочке заставляет вас проявлять такое милосердие, – девушка взяла с тумбочки пустой поднос, – что же, не мне судить. Деликатно хлопнула дверь за спиной, и Константин остался в гордом одиночестве. Правила этого сайта - желательно внимательно прочитать и выучить наизусть. Справка и ответы почти на каждый ваш вопрос - что с этим делать - см. ссылку 1. История рода Валынских: Дорога в некромаги (закончено) Сборник рассказов: Путешествие по мирам Симы для Симс 2
Девочка--вамп, ндаа, жалко Марию - бедняга, нарвалась на негодяев. Она, я полагаю, прихлопнула их так же, как и свою маман: случайно, с помощью своей магической силы? Эх, сразу так надо было, а не ждать годами - только если она своими силами управлять не умеет, то и выходит всё непредсказуемо и не вовремя. А Нишка-то наглая, однако: сама-то побывала в аналогичной ситуации, а рассуждает ещё о справедливости тут. Не нравится она мне, что-то...
ЦитатаДевочка--вамп ()
Мария, к примеру, должна быть немного поменьше, чем подросток в симс.
тут в помощь пользовательские слайдеры для изменения роста, если производительность позволяет (хотя такая мелочь может и прокатит). Вообще, надо заметить, некоторые скрины не очень соответсвуют контексту, но это не так уж страшно, особенно если игра капризничает))
Хотя разработчики тут не сильно виноваты - разве только в том, что игра требует мощного компа. Я, к примеру, иногда даже модом на увеличение и без того максимального качества графики пользуюсь - и, тьфу-тьфу-тьфу, игруха пашет, ноутбук - зверь.
А читать одно удовольствие! Персонажи и действия настолько чётко описаны, что скрины весьма поверхностно передают содержимое тех сцен)) Повествование на уровне хороших классических романов. Ждём-с продолжения Моё творчество:
Made by Fortuna последнее обновление: Элегантное старинное платье Sim-art by Fortuna последнее обновление: "Призрак из сна" † Victor † - ужасы, триллер, драма, готика. Сезон 2, Глава 15 - Никогда... ФИНАЛ
Она, я полагаю, прихлопнула их так же, как и свою маман: случайно, с помощью своей магической силы?
Увы, тут она прикончила их физически, с помощью меча, во сне. В состоянии аффекта, конечно.
ЦитатаFortuna ()
Не нравится она мне, что-то...
Думаю, она просто дитя своего времени. Простая крестьянка в прошлом, не очень грамотная, не очень интеллектуальная и, естественно, полная предрассудков. Она еще достаточно прогрессивно мыслит для своего сословия и времени, этот эпизод в ее жизни все же сказался.
ЦитатаFortuna ()
тут в помощь пользовательские слайдеры для изменения роста, если производительность позволяет
Та были у меня эти моды... на средних нормально, а вот на высоких (а в иных скрины сами видите какие получаются) вообще не айс...
ЦитатаFortuna ()
Персонажи и действия настолько чётко описаны, что скрины весьма поверхностно передают содержимое тех сцен))
Не, это у скринмейкера руки кривые.) Ибо чтобы дело жило, надо его любить. А скрины я делать ну очень не люблю.)
ЦитатаFortuna ()
овествование на уровне хороших классических романов.
В три годика просто споткнуться и упасть на шершавый асфальт - уже море слёз будет и крику на всю округу. А тут такой болевой шок, который даже для взрослого человека ого-го!.. Короче, Анна грандиозно сбалбесничала, и, на мой взгляд, поделом ей, а вот Элизабет досталось зазря, конечно... 
