~World of fantasy~ by Neka-mew - Страница 2 - Форум, посвященный играм The Sims 4,3,2,1

Lianel, ловите)))
Kostakezzz, да, сказка. Но так-то по задумке королева все равно растаяла. Зато последние минуты ее жизни были самыми наполненными и живыми, если ты понимаешь, о чем я :bt9:

Kostakezzz, спасибо, но сейчас я бы обработала иначе, это ж так давно было. Да и соперники на конкурсе у меня были очень достойные, были настоящие мастера планшета, а у меня даже волосы-то нарисованы мышкой и пальцем. И то, что я победила, было более, чем неожиданно.
Nikolette, если решусь, выставлю работы из мастерской, но я там еще с правилами не знакомилась. Да и не знаю, стоит ли. Когда писала эту историю про Рождество, я так плакала, мне было так жаль эту девочку, и я решила в этой истории подарить ей чудо.

Nikolette, да, тогда не было у меня планшета, но сразу после этой работы задумалась о его приобретении. На самом деле, мышкой не так уж сложно рисовать, сложно мелкие детальки, а широкие мазки я привыкла мышкой больше делать.

Кассандра, а как же Покемоны? Их наверняка каждый в детстве смотрел

Nikolette, Специально для вас легенда нашей команды. Писалось совместно всеми членами команды, но основной текст принадлежит 36_degrees.
Дорога возникает под ногами идущего. (с)

Череда некоторых вещей никогда не нарушалась в ее жизни до этой встречи.
Нежность утреннего рассвета всегда сменял безоблачный день. За ним, в свою очередь, следовали густые сумерки, а после долгой, холодной и черной, как сама пустота, ночи, время приближалось вновь к рассвету. Но это был тот самый час, когда восход еще не начался, а на востоке небо уже начинало светлеть, и если выглянуть из окна, можно поймать тот невероятный вид градиентного неба, еще спящего вверху, с темно-серыми облаками. А потом разглядеть начинающие, пробиваться на горизонте лучи солнца.
Этот волшебный час она любила больше всего среди прочих. Хотя, было бы неправильно так говорить – она была равнодушна к оставшимся двадцати трем, а это… по сути, это был даже не час. Мгновение, неуловимые минуты, полные самых холодных ветров и почти ледяной земли. Мертвая тишина улиц, темные провалы окон – все кругом окутывают утренние сумерки, густым туманом пряча вершины уродливых небоскребов и почти невидимым сизым дымком пробегая по мокрому асфальту. Она любила молчание, а молчание целого города – особенно.

Она могла бы слушать симфонию тишины часами, сутками, но время здесь останавливается лишь на краткий миг, чтобы сделать передышку и двинуться дальше по циферблату неба. Оно не просто никогда не опаздывает – оно никогда не останавливается ни для кого, даже для нее.
Она обычно не называла своего имени, но если вынуждали редкие обстоятельства, она представлялась, как Анхель. Свое настоящее имя, кажется, девушка забыла уже давно, потеряла между строк собственных напечатанных слов, и никто никогда не звал ее так – даже брат. Она с легкостью меняла имена, фамилии и места жительства, словно перчатки, и никто не знает, как она здесь очутилась и как давно. Приехала из богом забытого городка, сбежала в поисках мечты или от прошлого? Впрочем, никто даже не знал толком о ее настоящем, а ее будущее казалось невероятно смутной субстанцией, как пресловутый утренний туман, гостящий на высотах города. Ее знали и как Анхель, и как Мишель, и как Доминик, и как Сьюзен, а не раз даже и как молодого парня по имени Эндрю. Однажды девушка представилась Джорджем.
Она перебрала все фамилии, перебрала чужую жизнь каждого человека и похитила ее точно так же, как с почти детской непосредственностью эта странная особа крадет духи из парфюмерного магазина.
Если вы однажды встретитесь с ее братом, он скажет вам лишь одно...

- Она украдет твою жизнь, детка.
А потом он приятно рассмеется низким грудным голосом, наполняя комнату сухим кашлем.
Есть несколько вещей, которые в первую очередь вы должны упомянуть, когда говорите о Господине Никто. Господин Никто не имеет ничего общего с тремя вещами: героями популярных современных фильмов, экзистенциализмом и дрянной музыкой. Он близок к философии существования, но не вполне принимает ее – у него внутри свой, особенный мир, полный черт знает чего. Он чужой снаружи, среди прочих людей, смеющихся и переживающих – его ощущения слишком отличны от других. Он не грустил, не веселился, не скучал – он просто уходил в себя и возвращался лишь ради того, чтобы покормить свою ручную птицу (спасенного им однажды ворона-альбиноса), записать новую песню на бумаге нотной тетради и изредка пообщаться с сестрой. Как и в случае с ней, никто не знал его настоящей истории – как давно они вместе? Псевдоним этого человека был странным, но болезненно честным и постоянным. Даже ворон по имени Ворон знал его так – Никто.
Никто сочинял музыку в пустой комнате. Мир никогда не хотел слышать его баллады – ни о любви, которой он никогда не знал в привычном понимании этого слова, ни о потерянных на войнах сыновьях, ни о смертной тоске, что надежно впиталась в воздух их с сестрой комнат на чердаке заброшенного здания. Даже она не всегда его слушала, да и не хотела слышать – лихорадочный стук пальцев по печатной машинке нередко заглушал музыку, и девушка была слишком направлена на судорожное выплескивание только-только родившихся историй на бумагу. Но зато Ворон умел слышать и тихий перезвон струн, и сильный удар пальцем по заевшей кнопке. Казалось, эта странная птица никогда не дремала – ни Никто, ни Анхель не знали об этом, но по ночам он бесшумно садился на спинку койки парня и тихо напевал ему те песни, что Никто должен передать в пустоту. И всегда, даже в те ночи, когда молчал, сторожил своего хозяина. А на утро Никто просыпался с чувством, будто внутри него что-то щелкнуло, загорелось и вспыхнуло высоким столбом пламени – если он сейчас же не поймает ускользающий из головы спросонья мотив, он сгорит изнутри целиком! Хотя, кто знает, может ли пустота, наполненная неизвестностью, гореть? Неважно. Но лишь проиграв песню один раз, второй, он начинал чувствовать почти физическую боль внутри себя – боль отлива творческой эйфории. Боль, возможно, от того, что этот мир пишет другие песни и рисует совершенно другие рисунки с иными мотивами. Да, рисовать Никто тоже умел и делал это лучше, чем просто хорошо, вызывая бешеную зависть сестры. Но его рисунки никогда не висели на стене, их ждала та же самая участь, что его песни и рассказы Анхель.
Два человека и птица жгли свои творения почти каждый вечер. Никто – исписанные вдоль и поперек нотные тетради и рисунки, Анхель – распечатки и рукописные тексты. Фигуры молча стояли плечом к плечу, и при этом Ворон занимал место между ними – одной лапой на плече Анхель, другой – на плече Никто. Они с каменными лицами вглядывались в погребальный костер нерассказанных историй и несыгранных мелодий и не расходились до тех пор, пока не рассыпался в прах на сквозняке последний лист бумаги. Трое жили вместе уже не одну бесконечность по заевшему циклу – прятались, творили, сжигали исписанную бумагу. А потом ставили точку…
Было большой редкостью, чтобы Никто согласился выйти на улицу. Все здесь было не так, как внутри его головы – даже цвет неба был иным. В своих песнях мужчина всегда делал его насыщенным багровым или непроглядно черным, но этим вечером не только Анхель звала его наружу – даже Ворон словно захотел, чтобы Никто ненадолго покинул свой мир. Что поделать, пришлось соглашаться.

Бар на углу никогда не пользовался особой популярностью. Там редко можно было встретить одного-двух посетителей, но когда Кенди туда вошла, единственный сидевший там старик с пивным животом как раз его покидал, тихо жалуясь на качество выпивки.
Она заняла место у окна, но через мутное стекло было почти не видно ночных огней. Как по заученной роли, девушка достала зеркальце, поправила чуть размазавшуюся на уголке губ алую помаду и почти нервно оглянулась. Бар пустовал. Но почему тогда на нем не было таблички «закрыто»? Глупо, но неожиданно она почувствовала себя так неловко, думая о том, что напрасно выбралась в город сегодня вечером. С другой же стороны хорошо развитая интуиция успокаивающе шептала, что сегодня должно что-то произойти, и не стоит спешить к своей новой гоночной машине, чтобы возвращаться домой или искать другое место.
Когда Кенди уже почти сдалась, а тихий голос в глубине души совсем умолк, в бар вошли двое – слегка неряшливо одетый парень с белым вороном на плече, настолько же ослепительным, как ее короткие кудри цвета платины, и девушка с ровно выбритой головой. Трое тут же встретились взглядом, и Кенди прекратила комкать салфетку, на обратной стороне которой она написала первые строки начавшего рождаться внутри души стихотворения. Она чувствовала, что эти двое не станут спрашивать и удивляться, более того, они даже могут понять ее творчество, которому она посвятила всю свою жизнь, но… Но которое ей пока не хотелось показывать.
- Привет, - простодушно бросил парень. – Что, бармен отошел?
- Возможно, - сдержанно ответила Кенди, откидывая упавшую на глаза прядь и внимательно вглядываясь в его темно-зеленые глаза. – Я Кенди, - она слегка улыбнулась, глупо уставившись на парня.
Он, кажется, замялся, но на подмогу вовремя пришла девушка рядом с ним.
- У него нет имени. А я Анхель, его сестра, - бритоголовая дружески похлопала брата по плечу.
Такое знакомство было странно и непривычно для всех – но больше всего, пожалуй, для Никто. Ворон внимательно уставился на Кенди, словно видя ее насквозь, и не шелохнулся, даже когда все оказались за одним столиком. Платиновой блондинке отчего-то стало неуютно, и ее улыбка чуть померкла. Под осуждающим и оценивающим взглядом птицы внутри Кенди проявилось что-то простое и сложное одновременно, состоящее из непримиримых натур хищницы и жертвы. Мечты и реальность, маска и лицо – вот из чего состояла Кенди, и никто этого не видел, но можно было утверждать, что и птица, и Анхель, и странный парень по имени Никто почувствовали самую суть девушки в этот момент – так же четко, как она – их всех. Разница между ними тремя состояла только в том, что роковая блондинка не жгла свои стихи – лишь забывала, как неважный сон.

Случайная компания потеряла счет минутам и часам, пока беседу и откровения не прервало появление еще одной девушки.

- Простите, - рассмеялся приятный женский голос в то время, как Никто и Кенди бурно обсуждали поэзию. Они одновременно обернулись, когда голос повторился, и уставились на его обладательницу - симпатичную черноволосую девушку с невероятно большими аметистовыми глазами. Она кашлянула, прикрываясь костлявым кулачком, и быстро произнесла: - Можно к вам присоединиться?
Девушка смотрела как будто сквозь них, устремив свой взор куда-то вглубь стены, словно там можно было различить еще что-то, кроме обшарпанных обоев. Она порой замечала удивительные вещи в совершенно обычном и обыденном, и даже полная мрака стена сейчас казалась ей таинственной и неразгаданной. Брюнетка существовала в каком-то своем мире, подобно этой компании трех (что отметил Ворон, кивнув головой в ее сторону, словно поклонившись в приветствии). Она находила в повседневном быте какую-то бескрайнюю тоску и пустоту.
- Я Кэсси, – задумчиво произнесла особа, продолжая смотреть куда-то в стену. Она сейчас, возможно, находилась где-то совсем далеко отсюда. – Вы говорили о песнях и стихах. В этом мире столько фальши, - как будто неосознанно сказала она, и, продолжая поток мыслей, добавила, – Разве вы не видите этого? Все ненастоящее.
Бармен подозрительно косился на странную девушку в коротком черном платье и трех человек, в недоумении сидевших за столиком напротив. Кенди, Анхель и Никто будто понимали, о чем идет речь, но не хотели показаться глупыми в лицах друг друга. Сложившаяся обстановка накалилась до предела в своей неловкости, пока Никто внезапно не оборвал тишину.
- Что ты сейчас видишь, Кэсси?
- Пустоту, – ответила она, слегка улыбаясь, а затем продолжила - Я часто вижу пустоту. Она повсюду. Истинные ценности потеряли свое значение. Все погрузились в свои заботы и не замечают того, насколько пуст стал наш мир.
- Что же по-твоему истинные ценности? – усмехнулась Анхель.
- Красота. Любовь. Мечты. Надежда. Их много, но все они забыты.
В баре вновь воцарилось молчание. Слышался только скрип протираемых небрежной рукой бармена бокалов. Кэсси считала, что молчание лучше слов. Ей на секунду показалось, что Анхель, Никто и Кенди такого же мнения.

Начала подходить к концу долгая ночь, ознаменовавшая дружбу четверых. Впрочем, даже не дружбу. Родство, союз…Честнее всего было бы сказать, что их маленькие миры, внутри которых они существовали, находились друг к другу ближе и теснее всех прочих. Вместе они образовывали огромное пространство со своевольными законами нормы, основанное на четырех столбах: Красоте, Любви, Мечте, Надежде. И это пространство, сравнимое лишь с космическим в своей абстрактности, было наполнено духом свободы и той реальности, что четверо слаженно поэтапно создавали вместе. Слова Анхель, песни Никто, картины Кэсси и стихи Кенди создавали вместе незримый защитный купол, служащий им убежищем от черного невежества и безразличия мира.
Никто назвал их звездами. Настоящими, темными, что согласно его преданию, умели и могли сиять сильнее самых ярких и заметных. Теми звездами, что творили в тени и выходили из нее с самыми настоящими сокровищами на руках.
И с началом рассвета ворон по имени Ворон крикнул три раза, широко простирая белоснежные крылья, прежде чем вновь опуститься на стол.
А это был сигнал к тому, что начался восход самых темных звезд, и начнется он во мраке, где их не тронет никто – а затем, в один день, они затмят само солнце своим сиянием.

Nikolette, не думаю, что наша работа с конкурса выльется во что-то большее, я сейчас тесно общаюсь только с одной девочкой из нашей четверки. Но текст действительно хороший получился тогда. Кстати, я Кенди была, блондиночкой. Еще там для одного этапа помогала стихи сочинить. Опять же была скорее корректором - все, что связано с русским языком, обычно мне поручали.
Вы не видели других работ с того конкурса, абсолютно все, кроме нас, в кадре Хому запечатлели, если они выбирали Вия (там на выбор был Вий, Мастер и Маргарита, еще Карлсон). Мы во всех этапах отличились: на презентации команды балл снижали за длинную историю, на первом этапе - за слишком короткую, на втором - за то что 2 скрина в работе, а не три, потом вот забраковали ведьмочку, а на пятом этапе стих им слишком длинный показался и слишком сюжетным (знали бы люди, как тяжело сюжет зарифмовать). Ну ничего так, заняли седьмое место, тож неплохо, хотя уж слишком субъективные голосующие были, слишком.