Единственное, что осталось несчастной Анне это подняться на хоры и высказать все, что терзало ее душу, святому распятию. Долго плакала она перед главным христианским символом, моля Спасителя о помощи и прощении, пока не выплакала все слезы.
Тогда упала девушка на колени и стала молиться, да так истово, как никогда прежде.
Просила она Господа простить черную душу графа Анкеля и избавить его ото всех страданий, хоть и понимала, что вряд ли услышит Всевышний такие просьбы, а тем более внемлет им.
Молилась Анна долго, до тех пор, пока окончательно не обессилила и не опустилась к подножью распятия, почти что, лишившись чувств.
Из забвения её вывел резкий звук. Странный, не похожий ни на один из тех, что она слышала прежде, он сразу же вызвал тревогу и страх, заставив Анну мгновенно подняться на ноги. Еще не осознав его происхождение, девушка прислушалась к гнетущей тишине, на несколько мгновений поглотившей храм, а затем, под старинными сводами вновь прокатился такой же отчаянный и исполненный боли крик. Сколько прошло времени с тех пор как усталость и отчаяние лиши её сил, Анна не знала, но, судя по дневному свету, пробивающемуся из узких стрельчатых окон, ночь давно уже минула.
Словно по наитию Анна пошла на звуки хлестких посвистов плети, уже не сомневаясь, откуда они раздаются. Как и ожидалось накануне, клетка, в которую Матеуш поместил своего пленника, действительно обратилась в пыточную камеру и, ступив за двери маленького церковного помещения, Анна застыла на месте от ужаса и отвращения, не в силах двинуться с места.
Бессильно поникнув головой, граф Анкель висел на вытянутых руках, прикованных кандальной цепью, что свисала с потолка. Растянутый словно на дыбе, юноша тяжело дышал, и Анна заметила обозначившиеся ребра под светлой кожей, уже израненной плетью. Длинные волосы вампира падали на лицо, почти скрывая его, и Анна вдруг подумала о том, что ни за что на свете не хотела бы теперь взглянуть в глаза своего врага.
Меж тем, словно не замечая вошедшую в комнату дочь, Матеуш стоял позади объекта своих усердий и созерцал рубцы, оставшиеся на спине его пленника. - Я еще раз повторю свой вопрос, порождение тьмы, - сказал отец Матеуш, - И я не устану задавать его снова и снова, каждый раз подкрепляя ударами. Свистнув в воздухе, плеть резко хлестнула по спине вампира и, выгнувшись от боли словно пытаясь спастись от удара, Анкель вновь не сдержал крика. У Анны же в груди сбилось дыхание.
Спасибо.....Как это грустно,когда стоишь,видишь что-нибудь ужасное и.....ничего не можешь сделать ......это так.....трагично Полиночка666, в общем я в восторге ++
- А хочешь я скажу тебе, где склеп, церковник? - зло прошипел пленник, переводя дыхание и извиваясь в своих путах, - Мои родичи с удовольствием укажут тебе дорогу в преисподнюю! Ты составишь отличную компанию всем тем неудачникам…
Вампир не договорил, очередной хлесткий взмах плети заставил его умолкнуть. Лицо снова исказилось гримасой боли, и Анна замерла от страха. Впервые в жизни она видела оскал вампира.
Боль, ярость и бессильная злоба пробудила в нем все то хищное и звериное, что скрывал образ всемогущего аристократа. Но теперь обнажившиеся клыки ранили его же собственные побелевшие губы, и удивительные сиреневые глаза блестели вовсе не демонической таинственностью, а от слез.
- Так у тебя еще хватает сил острить, тварь? – поинтересовался Матеуш тем временем, вновь замахиваясь орудием своего правосудия. - А теперь? А теперь?! А теперь тоже?! – спрашивал он вновь и он вновь, опуская плеть на обнаженную спину добычи, - Я задаю простой вопрос и хочу получить такой же простой ответ. На рассеченной ударами коже, уже отчетливо проступили раны, сочащиеся кровью. Но Матеуш все не унимался. Это выглядело ужасно. Анна пыталась вступиться, остановить, образумить отца, но её сдавленный возглас застрял у неё в горле и странная немощь, смешанная с ужасом, сковала все её тело не давая двинуться с места.
Вошедший же в раж Матеуш, не замечал её вовсе. Он видел лишь свою жертву и теперь был занят тем, чтобы продолжить допрос более действенным методом. Освободив руки безжизненно повисшего в кандалах вампира, он подтащил его к решетке клетки и приковал теперь уже к кольцу, укрепленному прямо на прутьях. Казалось бы силы давно покинули вампира, однако подтянувшись на руках, он все же поднялся на ноги и, изобразив на мертвенно бледном лице подобие удивления, поинтересовался: - Так это еще не все? - Это только начало, нежить, - сурово парировал Матеуш, вымачивая кнут в ведре, стоящем неподалеку, - Мы не закончим, пока ты не заплатишь за все свои злодеяния. Мне безразлично скажешь ли ты, о том, как найти ваш семейный склеп, я и мои люди найдем его сами. Но возможно, помоги ты нам, твоя душа все же не будет гореть в аду, а попадет хотя бы в чистилище. - Я не верю в ад, церковник, - бессильно выдохнул в ответ граф де Ля Морт и, дернув пленника за волосы, Матеуш прошипел ему в лицо: - Ты поверишь в него, нежить! Обещаю. Плеть, смоченная святой водой, раздирала и без того воспаленные раны острее ножа. кровь разбрызгивалась на каменный плиты пола, и прижимаясь к грубой решетке своего узилища, пленник не пытался больше сдержать крика, продолжая ранить клыками собственные губы.
Извиваясь под ударами плети, Анкель внезапно взглянул прямо в глаза застывшей на месте Анны. Он увидел её и его взгляд передал гораздо большую боль, чем та, что терзала сейчас его тело, и этого мгновения Анна вынести не смогла.
Этот взгляд словно освободил её и девушка тут же бросилась прочь из комнаты. Она бежала по темным галереям церкви не узнавая её и безуспешно ища убежища от этого взгляда, который она не смогла бы забыть никогда.
Неведомым образом, она вновь оказалась у двери жуткой клетки, от которой бежала, но прежде чем она отшатнулась прочь и повернула обратно, на пороге появился Матеуш. Он был мрачен и, не удивившись и даже не спросив, что с ней происходит только и заметил: - Все кончено, Анна. С трудом переставляя ноги, девушка вошла в жуткую клетку, пол которой был залит кровью и замерла на месте не в силах пошевелиться или отвести взгляд от открывшейся ей леденящей душу картины.
У стены, напротив святого распятия, в луже собственной крови лежало истерзанное тело графа Анкеля. Его шея была перерублена лезвием лопаты, а из груди торчал осиновый кол с вырезанным на нем крестом.
Ужас и отчаянье захлестнули душу Анны, подобно волне. Слезы хлынули из ее глаз, а от осознания собственной вины сердце сковала неизбывная тоска.
А вот и не конец... Если почитаете внимательно, то поймете что это такое было... А я пойду пока чая попью, а потом выложу следующую серию. Она будет называться "Охотник и жертва"
Срубить дерево, сжечь дом, совратить ребенка...
Сообщение отредактировал Полиночка666 - Четверг, 04.03.2010, 23:49
Пробуждение оказалось ужасным. Первым из пяти чувств к Анкелю вернулось обоняние: он отчетливо ощутил запах сырости, гниющей соломы и плесени. Затем вернулся и слух. Множество шорохов доносилось со всех сторон, сотни маленьких существ копошились внутри жуткого тюфяка, обшитого потемневшей от времени, полуистлевшей мешковиной, и ползали по грубым каменным стенам.
Медленно поднявшись с грязного каменного пола, граф поежился от холода и с удивлением обнаружил, что его лишили рубашки. Для чего это было сделано, оставалось только гадать, но предположение, что Матеуш страдает тяжелой формой клептомании, отметалось сразу, а значит, стоило опасаться самого худшего, тем более и кандалы, свисающие с потолка, оказались здесь явно не случайно. Подумав об этом, вампир снова поежился, но на этот раз уже не от холода.
Тем ни менее, нужно было что-то предпринимать для своего спасения, для начала хотя бы как следует осмотреться. Вздохнув, Анкель с отвращением обвел взглядом свое мрачное узилище. Чугунные решетки до самого потолка, увесистые замки, да и еще отвратительный запах серебра. Все черные литые прутья были покрыты тончайшим слоем этого гадкого металла. Вампир уже почти ощущал, как у него начинает неприятно зудеть кожа. Подходить близко к такой преграде, а тем более касаться ее, совсем не хотелось, значит, и о том, чтоб самостоятельно покинуть клетку не могло быть и речи.
И в довершении всего этого, каждый угол чудовищной камеры украшала густая паутина. С раннего детства граф де Ля Морт больше всего на свете ненавидел пауков, а тут их было как минимум пол дюжины. «Мда…» - мрачно подумал он – «Даже в клетках отцовской башни и то было комфортнее… кажется…»
Анкель совсем приуныл, осознав, что впервые в жизни сам оказался на месте пленника, а если принять во внимания столик, уставленный угрожающими орудиями пыток, то, скорее всего, еще и жертвы.